Возлюбленная из Ричмонд-Хилл

Он пришел в себя и уже спокойнее произнес:

– Челтенхем… А? Что?.. Нет, сейчас не время. Может быть, в другой раз. А? Что?

* * *

Королева улучила возможность и, подозвав лорда Фауконберга к себе во время суаре, сказала:

– Мне кажется, король перетрудился, и перемена обстановки не повредила бы Его Величеству. По-моему, вы что-то говорили про Челтенхем.

– Да, Ваше Величество, это прекрасное место. На мой взгляд, его еще недостаточно оценили. Воздух там такой же свежий, как и повсюду в нашей Англии… включая модный нынче Брайтон.

– Я уверена, что Его Величество не пожелает поехать в Брайтон.

– Да, у меня такое впечатление, мадам, что Челтенхем придется больше по вкусу Его Величеству. И, если вы окажете мне честь и согласитесь поселиться в моем доме, я буду весьма польщен.

– У вас там есть дом?

– Да, Бей-Хилл-Лодж, мадам… дворцом его, правда, не назовешь, но, если Вашим Величествам хочется покоя и вы возьмете туда не очень много слуг, вы там прекрасно разместитесь. Из окон открывается великолепный вид на холмы Малверн, и Памп-Рум неподалеку.

– Звучит заманчиво, – откликнулась королева. – Я поговорю с Его Величеством и постараюсь убедить его принять ваше любезное предложение.

– О, мадам, жители Челтенхема почтут за честь… Однако я должен предупредить Ваше Величество, что это очень маленькое местечко.

– Такое сейчас королю подходит больше всего, – королева заколебалась. – Лорд Фауконберг, а может быть, вы тоже поговорите с Его Величеством? Предложите ему ваше гостеприимство. Я думаю, он согласится.

Лорд Фауконберг ответил, что он непременно выполнит приказ Ее Величества, и не подал виду, что понимает, почему она его об этом попросила. Ведь король скорее примет предложение, если оно будет исходить не от королевы, а от кого-нибудь другого. Но Шарлотта знала, что лорд Фауконберг все прекрасно понял, и в душе ее вспыхнула обида; Шарлотта вдруг разозлилась на короля. Почему он всегда пренебрегает ею? Почему не считается с мнением жены? До чего же несправедливо он с ней обращался с самого ее приезда в Англию! Внезапно она почувствовала неприязнь к человеку, который постоянно демонстрировал презрение к ее советам.

Но тогда почему она живет в постоянном страхе, что на него нападет тот страшный недуг?

«Не из любви, – спокойно сказала себе королева. – О нет, не из любви».

* * *

Когда королевский двор отправился в Челтенхем, мисс Берни и полковник Дигби оказались в числе тех придворных, которые поехали с королем.

Королю понравилось маленькое местечко: оно располагало к тихому и мирному существованию. Он пришел в восторг, обнаружив, что там есть крохотный театрик, и сказал, что будет туда ходить… может быть, на концерты.

Королева, внимательно следившая за мужем, надеялась, что его здоровье немного поправилось. Спокойная жизнь в Челтенхеме восстанавливала мир в душе короля. Каждое утро он ездил в Памп-Рум, пил целебную воду, а потом отправлялся на прогулку в обществе королевы и нескольких придворных; короля забавляло, что городишко такой маленький и что одна и та же толстуха средних лет по прозвищу Нанни Глашатай была почтмейстером, глашатаем и одновременно сборщицей налогов. Еще его весьма позабавило, что в городе не было ни одного экипажа, и людям пришлось довольствоваться двумя старыми-престарыми портшезами. Да, это было мирное существование, и король любил, чтобы к одиннадцати вечера все уже ложились спать.

Так протекала жизнь в Челтенхеме, и королева ни на мгновение не усомнилась в том, что именно такая жизнь нужна сейчас королю.

Однако улучшение оказалось временным. Король вновь являлся к королеве и принимался возбужденно что-то говорить, слова его наскакивали друг на друга, словно не могли подождать своей очереди; глаза вылезали из орбит, речь становилась все быстрее; он говорил и говорил, пока не начинал хрипеть. На теле короля вновь выступила сыпь, и королеве с каждым днем становилось все тревожнее. Страхи, преследовавшие ее столько лет, начали материализовываться.

Королева отчаянно пыталась скрыть состояние короля от окружающих. Она не выдержит, если поползут слухи… королева уже представляла себе, что будут писать газеты. Однако скрыть болезнь короля от приближенных было невозможно; он их смущал, они не знали, как себя вести, когда он разражался очередной тирадой.

Однажды полковник Дигби сказал, что не может сегодня прислуживать королю. У него разыгралась подагра, и бедняга хотел отлежаться.

Король отправился «упражняться на свежем воздухе» без него. Королева слышала, как он разговаривал с полковником Голдсворси: в Бей-Хилл-Лодж все комнаты располагались так близко друг от друга, что создавалось впечатление, будто ты живешь в малюсеньком домишке.