Возлюбленная из Ричмонд-Хилл

Однако принц вовсе не думал об этом по дороге в Брайтон; мысли его были заняты теми, о ком он не забывал почти никогда – женщинами. Положение дел на данный момент вполне удовлетворяло юного ловеласа, ибо он уже успел обнаружить, что большое количество любовных побед действует на него успокаивающе. Лучше всего было, когда его благосклонностью пользовались одновременно Грейс Эллиот и Лиззи Армистед. Грейс была довольно ветреной особой, она никогда никому не хранила верность и даже не притворялась, что пытается это делать. Принц был по натуре сентиментален, однако в то время он только-только избавился от Пердиты и бесстыдная откровенность Грейс пришлась ему в тот момент по душе. У Грейс родилась дочь – либо от него, либо от какого-то другого мужчины. Однако как бы там ни было, но Грейс окрестили девочку Георгианой и принц счел, что это весьма милый штришок, ведь Грейс ничего от него не требовала! Теперь она завела роман с французом, герцогом Орлеанским, он на некоторое время поселился в Лондоне. Принц мысленно пожелал Грейс удачи, хотя тут же подумал, что этого не требуется: она и так не пропадет! Он слышал, что герцог назначил ей вполне приличное содержание. Что ж, Грейс это заслужила, ведь герцог Орлеанский был уродом и вдобавок страдал ужасным кожным заболеванием, из-за которого у него выпадали волосы, а кожа приобрела гадкий оттенок.

А Лиззи Армистед? О, она обворожительная женщина! Лиззи некогда служила горничной – и не у кого-нибудь, а у самой Пердиты! – и принц познакомился с Лиззи в доме своей возлюбленной на Корк-стрит. Однако кое-кто успел узнать ее еще раньше… Например, Чарлз Джеймс Фокс. В том, что касалось женщин, на Фокса можно было положиться: он всегда безошибочно угадывал будущую покорительницу сердец. Если бы он обладал таким же чутьем и на скачках, то давно бы разбогател. А так Фокс постоянно испытывал финансовые затруднения… Однако Чарлза это не волновало, для него важно было оказывать влияние на политику. Когда-нибудь он станет премьер-министром и у него не будет более верного друга и более надежной опоры, чем принц Уэльский. Это и Лиззи… Что еще ему нужно для полного счастья?

Лиззи вернулась к Чарлзу, и он теперь проживал в Чертси, в доме, который Лиззи, женщине очень ловкой и оборотистой, удалось купить на свои средства. Забавно… Чарлз, сын лорда Холланда, получивший однажды немалое состояние, но не единожды оказывавшийся банкротом, жил теперь за счет горничной, которая скопила немного денег из того, что щедрые любовники – и принц в том числе – платили за ее услуги, и вложила их в маленький домик в Чертси, ставший приютом для самого блестящего политика современности.

Лиззи и Чарлз были лучшими друзьями принца. До чего же это интересные, забавные, потрясающие люди! Как они непохожи на придворных в Кью, на ханжу-отца, на мрачную мать, на бедных сестриц, у которых никогда не было – и не будет, если родители по-прежнему собираются влиять на их воспитание! – возможности наслаждаться жизнью. Откуда знать бедным Шарлотте, Августе, Элизабет и всем остальным о мире, брызжущем весельем и остроумием, о людях, подобных Чарлзу и Лиззе, драматургу Ричарду Шеридану, философу Эдмунду Берку и Георгиане, блистательной предводительнице всех модниц, прекрасной и такой бойкой на язык? Бедные малышки-принцессы, они чахнут в Кью, а ведь за пределами дворца целый неизведанный мир!..

Принц подумал о леди Мелбурн… когда-то ему нравилось делать вид, что он отчаянно в нее влюблен… Принцу всегда хотелось влюбиться по-настоящему, легкая связь не приносила ему такого же удовольствия, как роман, который – пока длился – казался ему любовью до гроба. Вот почему для него имели такое огромное значение отношения с Пердитой. Он жаждал долгих ухаживаний, вздохов, жаждал заполучить прядь волос любимой, жаждал перечитывать нежные слова, выгравированные на миниатюрах и медальонах. Принц обожал распространяться на бумаге о своих страданиях и мечтах, и его не останавливало даже то, что письма, которые он посылал Пердите, постигла весьма печальная участь. Принц Уэльский понимал разницу между любострастием и любовью и, охотно предаваясь, как и все его товарищи, первому чувству, никогда не забывал о превосходстве второго. Он частенько говорил и себе, и окружающим, что был бы рад поселиться под одной крышей с женщиной, которая придется ему по душе, жениться и прожить счастливо всю оставшуюся жизнь.

На короткое время юноша питал иллюзии насчет леди Мелбурн; она даже родила ребенка, отцом которого молва считала принца: на сей раз на свет появился младенец мужского пола, и окрестили его, естественно, Георгом.