Возлюбленная из Ричмонд-Хилл

В ту зиму Фокс упорно подбивал преданных ему вигов поддержать требования принца, который провозглашал свои долги делом государственным и требовал назначить себе содержание, соответствующее положению особы такого ранга, как он. Поскольку жить в Карлтон-хаусе было слишком дорого, принц пользовался несколькими чужими домами. Лорд Норт отдал ему свой особняк в Буши, а дядя принца, герцог Глочестерский, написал из-за границы, что к услугам Его Высочества предоставляется особняк в Бегшоте.

Мария радовалась бережливости принца, а он был рад ублажить Марию. В Брайтоне ее полюбили; правда, она никогда не загорала, но вид у нее при этом был такой царственный, что она немедленно заслужила всеобщее уважение. Хозяйки всех знаменитых гостиных принимали ее так, словно она и впрямь была принцессой Уэльской. Герцогини Камберлендская, Девонширская и Ратландская, леди Клер, Клермонт и Мелбурн – все приехали в Брайтон; им просто ничего не оставалось делать, если они хотели слыть шикарной публикой; там они устраивали всякие развлечения, и ежели им не удавалось залучить к себе в качестве самых главных гостей принца и миссис Фитцерберт, то светские дамы были безутешны. Принц ходил везде только с Марией. Марта Гунн открыто звала ее Миссис Принц, и народ подхватил это прозвище. Простые люди явно считали Марию женой принца Уэльского и верили, что их свадьба не выдумка.

Да по-другому брайтонцы и не могли относиться к Марии. Строительство «Морского павильона» озолотило местных рабочих. Все теперь рвались построить здесь виллу, да побольше!

Поэтому всякий раз, когда принц проходил мимо, брайтонцы разражались приветственными криками. Они не забывали, чем они обязаны ему… и, конечно же, Миссис Принц!

* * *

Популярность принца никогда еще не была так высока, как в то лето. Его чрезвычайная учтивость и свободные, непринужденные манеры покорили сердца жителей Брайтона. Они уверяли, будто он раскаивается в том, что влез в долги… да и почему все так получилось? А вот почему: принц обустраивал дом для миссис Фитцерберт! А это вполне понятная и романтическая причина. Какое право имеет король так жестоко обходиться с сыном? Люди помнили, что когда-то парламент уплатил долги самого короля. А это с какой-такой стати? Разве он, славившийся своим скупердяйством, мог наделать долгов? Нет, они все прекрасно знали! Король влез в долги, потому что королева посылала денежки за границу своей семейке, этим попрошайкам! Вот в чем дело! А тем временем обворожительный принц Уэльский – который, конечно, весьма экстравагантен, но это вполне можно понять! – прозябает в нищете!

Нищетой, конечно, жизнь в «Морском павильоне» назвать было трудно, но принц, бесспорно, экономил.

Под влиянием Марии он стал меньше пить и сделался еще любезнее. Он принимал участие в судьбе своих слуг: когда одного мальчика выгнали за мелкое воровство и принц увидел, что он горько плачет, то, расспросив воришку и выяснив причину, он сказал:

– Если я дам тебе еще один шанс, ты пообещаешь никогда не воровать и служить мне верой и правдой?

Мальчик поклялся, принц дал ему возможность исправиться, и с тех пор никто не смел в присутствии этого паренька сказать хоть слово против принца Уэльского. Принц был популярен в народе и особенно среди своей челяди. Говорили, что никого слуги так не обожают, как принца Уэльского. Если кто-либо испытывал финансовые затруднения, он всегда мог положиться на принца – тот выручал буквально всех. Да, конечно, он беспечно относился к деньгам, но ведь очень много долгов он наделал именно потому, что не раз великодушно выручал попавших в беду людей!

Зная это, Мария не могла нарадоваться на принца и не раз заявляла, что стесненная жизнь в Брайтоне ей вовсе не в тягость. На самом деле она никогда еще не была так счастлива, как в то лето.

* * *

Герцог Орлеанский, любивший Грейс Эллиотт и вообще все английское, тоже, естественно, отдыхал в Брайтоне. Все знали, что он не в ладах со своим кузеном, французским королем, и ненавидит королеву; герцогу был по душе английский стиль жизни.

Он всегда жил в предвкушении скачек, был азартным картежником и закадычным другом принца Уэльского.

Однажды, очутившись с принцем наедине, герцог заговорил о финансовых затруднениях принца и посетовал, что такому элегантному джентльмену, прирожденному главе государства, приходится экономить, ведь это больше подходит презренным буржуа!

Принц рассмеялся.

– О, выяснилось, что я не настолько экстравагантен, как мне казалось!

– Мне это не нравится, кузен. Мне не по душе, что у меня так много денег, а у вас так мало.

– Мсье герцог, я вижу, у вас доброе сердце.

– Я был бы счастлив, если бы вы позволили дать вам взаймы: тогда бы вы смогли покрыть часть своих долгов.

Принц подумал о том, как хорошо было бы утереть нос папашке и мистеру Питту, согласившись на это предложение.

Он заколебался, герцог Орлеанский заметил его нерешительность.

– Полно! Что значит такая пустяковая сумма? Мы же кузены!

– Но мне не хочется создавать вам ни малейших неудобств.

– Какие неудобства? Вы доставите мне величайшее удовольствие.

* * *