Возлюбленная из Страны Снов(Забытые истории о привидениях и духах )

Рафаэль Сабатини ГОБЕЛЕНОВАЯ КОМНАТА

— Ну что ж, хорошо, — молвил наш хозяин, — если дамы уж так настаивают, так и быть, я расскажу вам. Но, предупреждаю, рассказ будет не из приятных.

Все собравшиеся в библиотеке ближе придвинули стулья к большому камину. За высокими окнами завывал ветер, густыми хлопьями падал снег. И от этого у огня было особенно уютно. Отсвет пламени падал прямо на загорелое, бритое лицо сэра Джемса и его серебряные волосы. С видимой неохотой наш любезный хозяин согласился вытащить из шкафа, в угоду гостям, фамильный скелет.

— Случилось это, — начал он, — на Рождество 1745 года. Моя бабушка, леди Евангелина Маргат, жила в то время здесь одна: муж ее умер, а двое сыновей были в отъезде.

За три дня до Рождества в замок явился человек с просьбой о разрешении представиться ей. Это был беглый якобит, которого разыскивали уже три месяца слуги короля Георга. Он знавал леди Евангелину в иные, более счастливые дни; говорят даже, будто одно время они были помолвлены. В трудную минуту жизни он обратился к ее помощи.

Принять и укрыть у себя бунтовщика была в то время вещь опасная, но, когда в женщине проснется чувство, она не думает об осторожности. Бабушка приютила его, а домашним сказала, что это ее кузен. Но за беглецом гнались по горячим следам, и на другой же вечер, когда леди Евангелика со своим якобитом сидели за ужином, в замок явился королевский лейтенант с отрядом солдат, и якобит был арестован и увезен в Престонскую тюрьму.

Предположил ли беглец, что леди Евангелина выдала его, или же иные мотивы руководили им, это так и осталось неизвестным, но только накануне Рождества — на следующий вечер после его ареста, — он, воспользовавшись тем, что его сторожа напились и охмелели, убежал из тюрьмы, среди ночи примчался сюда, влез в окно спальни леди Евангелины и зверски умертвил ее.

На второй день праздника его схватили в Ланкастере и повесили — что он вполне заслужил. Вот и все.

Слушатели перешептывались: они ожидали большего.

Я рискнул выступить выразителем общих чувств.

— Но ведь вы не все рассказали нам, сэр Джемс; у этой истории есть продолжение. С тех пор в замке ходят привидения — вы об этом нам расскажите.

— Об этом? Извольте: предание гласит, что каждый год, в дек годовщины преступления, якобита видят влезающим в окно гобеленовой комнаты — как звалась спальня леди Евангелины. И в этой комнате вновь призрак убийцы убивает призрак жертвы.

Презрительный смех Эджворта прозвучал диссонансом в общем жутком настроении. Рассказ хозяина не произвел на него никакого впечатления. Положим, трудно ожидать, чтобы ирландец, в пять лет сделавший военную карьеру, превратившись из поручика в полковника, боялся привидений.

— Но вы-то, Джемс, — воскликнул он, — вы-то, надеюсь, не верите всем этим бабьим сказкам?

Лицо баронета выразило сомнение.

— Не знаю, — протянул он, — не скажу, чтоб верил; не могу сказать, чтоб и не верил. У меня нет доказательств, то есть, я хочу сказать, что могу верить только свидетельству собственных чувств.

— Но ведь другие видели и слышали, — возразил Филипп, племянник и наследник сэра Джемса.

Полковник Эджворт снова засмеялся, тихо, но с нескрываемой насмешкой. Хозяин слегка сдвинул брови. Было ясно, что ему неприятен презрительный скептицизм полковника, который я втайне разделял. Сэр Джемс очень гордился своим родом и дорожил всеми фамильными преданиями: он требовал уважения даже и к привидению, раз оно фамильное.

— Три раза, в разные годы, — ответил он, — меня под Рождество будили перепуганные слуги, докладывавшие, что они слышали шум в гобеленовой комнате.

— По всей вероятности, крысы праздновали Рождество, — поспешил придумать объяснение Эджворт. Но никто не вторил его смеху, а миссис Гемптон, вдовая сестра сэра Джемса, которая жила с ним и вела хозяйство, кротко возразила:

— Ну, уж это нет, полковник Эджворт. Гобеленовая комната вовсе не запущена, как вы, по-видимому, предполагаете, и крыс в ней нет. Вся обстановка в ней та же, что была в восемнадцатом столетии, в момент совершения убийства, но содержится она в таком порядке, что и сейчас в ней можно жить.

Дверь отворилась, и вошел дворецкий с двумя лакеями, несшими свечи и лампы. Наши дамы украдкой вздохнули с облегчением — это было очень кстати: свет рассеял смутные страхи, навеянные темнотой и страшным рассказом.

Слуги задернули занавесями окна и бесшумно удалились.

— Мне представляется несколько странным, сэр Джемс, — отважился я заметить, — что вы сами ни разу не попробовали проверить этот рассказ о привидениях.

Загорелое лицо сэра Джемса расплылось в улыбку.

— Видите ли… — мне это вряд ли было бы полезно. Говорят, что членам нашей семьи появление этого призрака предвещает несчастье — близость внезапной смерти. Ну, а я особенной осторожности не соблюдаю: много езжу верхом, охочусь… словом… — Он любовно погладил себя по шее, как бы прося снисхождения. Двое-трое тихонько засмеялись.

— Вот это нехорошо, — заметил я.

— Что нехорошо?