Возлюбленная колдуна

Гленна, хихикая, помотала головой.

— Куинн, Куинн! Я горжусь тобой, но ты должен спустить меня, — сказала Эйслинг.

Куинн поднял кубик и поставил его на за­мок.

— Когда вы пообещаете не ссориться.

— Но мы вовсе не ссорились, мой доро­гой, — возразила Эйслинг. — Мы просто не­много разошлись во мнениях. Куинн покачал головой.

— А мне кажется, что ссорились.

— Коннор, сделай что-нибудь со своими детьми! — потребовала Сиара.

Коннор опустился на одно колено рядом с детьми. Куинн взглянул на отца, и его глаза темно-зеленого цвета внезапно наполнились сомнением. Гленна посмотрела на Коннора глазами цвета летнего неба, невинная, как ан­гел. Оба затаили дыхание, ожидая услышать, что скажет отец.

— Какой красивый замок, — сказал Кон­нор, приставляя кубик к крылу, начатому Куинном. — Я очень горжусь вами обоими.

Гленна сплела пальцы и улыбнулась. Куинн подмигнул отцу. Коннор едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Коннор, прикажи им спустить нас! — закричала Эйслинг, когда Коннор направился к открытым французским дверям.

— Я не имею ни малейшего намерения ме­шать вашим урокам. — Коннор обернулся, дойдя до двери, ведущей в сад, и улыбнулся тетке и матери. — Подумать только, сколько они уже знают! — Он вышел из комнаты, тихо улыбаясь при звуках долетающих в сад го­лосов.

— Куинн, Гленна, спустите меня, мои ми­лые ангелы, — умоляла Эйслинг.

— Я дам вам большой кусок имбирного пряника, если вы спустите вашу бабушку вниз, — вторила ей Сиара.

Коннор нашел Лауру в саду. Она сидела на каменной скамье посреди клумбы с разноцветными розами и держала чашу с мороженым, глядя на руины древнего Авилона.

Хотя его ноги, обутые в сапоги, бесшумно ступали по черным камням, из которых были выложены дорожки в саду, Лаура обернулась, когда он подошел к ней, как будто ощутила его присутствие. Она улыбнулась, маня его к себе теплым взглядом.

— Мороженое перед ленчем? — спросил Коннор, подходя к ней. Красные, белые и розо­вые цветы склонялись ему навстречу.

— Наверно, я ужасно испорченная. — Ла­ура улыбнулась ему, и в ее изумрудных глазах заплясали веселые искорки. — Хочешь?

— С удовольствием, — он опустился рядом с ней, примостившись между ее колен, и зелень ее брюк протянулась вдоль его черных штанин. Лаура давно оставила жесткие корсеты и пла­тья, предпочитая им мягкие, ниспадающие ту­ники и штаны, популярные у женщин Авилона. Только во время частых визитов в Бостон она облачалась в одежду, приличествующую вик­торианской леди.

Она взяла ложечку мороженого и поднесла к его губам.

— Попробуй.

Он раскрыл рот, и сладкий шоколад рас­таял у него на языке.

— Я знаю более интересный способ попро­бовать мороженое, — сказал он, забирая ложку из ее пальцев.

Наполненный ароматом роз ветерок взъе­рошил его волосы.

— Правда?

— Сейчас увидишь. — Он положил сереб­ряную ложку на скамейку рядом с ней и окунул кончик пальца в шоколадное мороженое.

— До сих пор ешь пальцами?

— Некоторые блюда лучше есть твоими пальцами. — Он прикоснулся пальцем к ее гу­бам, оставляя на них след мороженого. — И твоим языком.

— Грубый варвар! — Она улыбнулась, ко­гда он запустил руку в ее золотые волосы, обнимая за шею и привлекая к себе.

— Сладкая леди, — прошептал он, прижи­маясь к ней губами.

— Можно придумать еще более интерес­ные способы есть мороженое, — отозвалась она. — Пойдем наверх, в нашу комнату.

Он ущипнул ее за подбородок.

— У тебя же нет ничего нехорошего на уме, верно?

— Только то, что когда-то один разбой­ник-викинг научил меня делать с медом. Он улыбнулся.

— Я твой раб, моя леди. Делай со мной все, что пожелаешь.

Лаура засмеялась и щелкнула пальцами. Они исчезли в тихом шепоте ветра, оставив лишь серебряную ложку, блестевшую на солн­це. И в спальне, выходящей окнами в сад с ро­зами и на древний город, выстроенный их предками, чародей и его возлюбленная нашли свой зачарованный рай.