Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински

Вздрогнув, не поняла, в какой момент стремительно повернулась и распахнувшимися глазами в страхе посмотрела в перекошенное от едва сдерживаемой ярости лицо некроманта.

Я его таким злым никогда не видела, но… руки продолжали держать бережно, осторожно, нежно, не желая навредить ни одним неосторожным касанием.

— Ты меня услышала, ведьма?! — шипение прямо мне в лицо. — Узнаю хоть об одном даже самом маленьком и безобидном ритуале, и пеняй на себя!

Я-то услышала, но где это видано, чтобы ведьмы безропотно подчинялись магам?

— Слушай, ты, — начала теряющая страх и ощущающая сменяющую его злость я.

Риаган слушать не пожелал, он перешёл к яростным угрозам:

— Запру!

— Да на каком основании? — возмутилась праведно.

Объяснения не последовало, вместо него я услышала ещё одну угрозу:

— Запру и выпорю!

— Страх потерял?! — ну вот, я тоже на шипение перешла.

А некромант вдруг в один миг растерял всю свою злость, сгорбился, сжал меня так крепко и сильно, что стало почти больно, уткнулся лбом в мой лоб, зажмурился и простонал:

— Я тебя чуть не потерял, Еся… Как представлю, что Илиара могло не оказаться здесь с нами…

Не договорил, и больше сказать ничего не смог, только стиснул сильнее, словно хотел вдавить моё тело в своё, чтобы всегда была рядом и в безопасности.

А я… я… я не знала, что сказать. У меня не было слов, только сердце сжималось, в груди что-то болезненно стягивалось и руки сами поднялись, скользнули вверх и обняли шею мага.

— Риаган, — прошептала с болью, забывая о своей злости, — прости, я не знала… я даже не подозревала, что всё может вот так обернуться.

— Знаю, — тихое и глухое, а дыхание тяжёлое, и сердце билось так быстро-быстро-быстро. Я всем телом это ощущала.

Мне так больно было за него, я себя такой виноватой чувствовала за то, что заставила его так переживать. Риаган же не притворялся, его страх был искренним и большим.

Мне до слёз жаль. Знала бы — не полезла никуда.

— А… никто не пострадал? — не могла не спросить, продолжая обнимать его за шею.

— Все целы, — просто успокоил маг.

И перестал вжиматься в меня лбом, чуть сместился так, что теперь мой нос утыкался в ворот его мантии, а сам некромант с упоением вдыхал аромат моих волос, успокаиваясь.

— Прости, — прошептала ещё раз.

Его ладони дрогнули.

— Глупо было надеяться на спокойную жизнь, когда влюблялся в ведьму, — тихая добрая насмешка.

Моё сердце споткнулось и забилось значительно быстрее.

«Когда влюблялся в ведьму»…

— Да и у некромантов жизнь, далёкая от спокойствия, — вставила осторожно, стараясь не выдать охватившего меня окрылённого состояния.

На губах откуда-то появилась широкая счастливая улыбка.

— Верно, — немного подумав, со вздохом подтвердил Риаган, — но за себя обычно не боишься, смерть воспринимается как должное. А когда увидел кровь на твоём лице, думал, сердце остановится.

Вздохнула и выдохнула через нос, заставляя некроманта вздрогнуть и сильнее сжать моё тело.

— Так что там с Илиаром? — попыталась сменить тему. — И где все остальные?

Риаган помедлил, но всё же ответил на всё последовательно:

— Илиар сильнее Явраана, подавит и подчинит. Рдаен вернулся в Хайрассу и поставит Главенствующую ведьму в известность происходящего. Если они не смогут доказать, что Родимира действовала под влиянием захватившего над ней контроль Норлана, Верховная будет обвинена в измене ведьмам и участии в заговоре против трёх стран. С такими обвинениями у неё крайне мало шансов попасть в тюрьму.

Значит, Родимиру убьют, если не найдут доказательств её невиновности.

— Нет, — вдруг резко и непримиримо высказался Риаган.

— Что нет? — не поняла, выныривая из печальных размышлений.

Маг отодвинулся, насколько мог, дождался, пока я подниму голову и взгляд на его глаза, и хлёстким приказным тоном велел:

— Думать забудь, ты не будешь копаться в этом деле и искать доказательства невиновности Родимиры.

Да я даже не думала! И это странно, чего не подумала-то? Хорошая же идея, и я волноваться буду меньше, если сама этим займусь.

— Ес-с-ся! — шипящий некромант — это страшно, но не всегда.

— Ну не шипи, — попросила ласково, закусывая губу и размышляя над появившейся проблемой.

Он шипеть и перестал, перейдя на гневное рычание.

— Я тебя сам убью!

— Да кому ты врёшь? — отозвалась задумчиво, переведя взгляд на шелестящие и стонущие качающиеся деревья.

И тут к ним добавился ещё один стон, очень близкий, полный отчаяния и боли.

— Ведьма ты моя неугомонная, — и взгляд у Риагана был таким же — отчаянно-умоляющим, — Еся, я прошу тебя, не лезь. Я сам во всём разберусь, лично под землю заберусь, если понадобится, урода этого остроухого найду и выбью из него признание, ради тебя соберу все крупицы правды, только сама не суйся.

И за что же ты мне такой достался?

— Мне не хочется сваливать всё на тебя, — призналась честно и печально.

И черты любимого лица несколько ожесточились, губы сжались в тонкую полоску, а мне твёрдо сказали:

— Не маленький ребёнок, без пригляда не пропаду. Только скажи, Еся, почему ты мне не доверяешь?

А взгляд прямой и пристальный, ожидающий прямого честного ответа.