Возлюбленная Немезида

Они пели на протяжении нескольких миль, неуверенно подхватывая каждую новую песню и импровизируя без зазрения совести, когда не могли вспомнить слов. Слава Богу, что они в машине и она пристегнута к сиденью, радовалась Флоренс. А то слишком велико искушение изобразить из себя гитаристку. И хорошо, что звучит музыка. Исполнение дуэтом разряжало витавшую в салоне атмосферу агрессивности и сладострастия. К тому времени, когда Хендрикс допел свой альбом, Флоренс почти избавилась от нервного напряжения.

Джекоб обладал прекрасным певческим голосом. Еще одна грань его актерского дарования, думала Флоренс. Театр требует от актера виртуозного владения голосом, который должен быть слышен отчетливо в каждом уголке огромного зала. Неудивительно, что он и поет хорошо. Вполне мог бы стать рок-звездой, предположила она, искоса глянув на Джекоба, сосредоточившего свое внимание на дороге. Для этого у него есть все необходимое — эффектная внешность, пластика, обаяние, вокальные данные. А десять лет назад у него и шевелюра была соответствующая — длинные пышные волосы. Правда, с короткой стрижкой он выглядит не менее привлекательно. Черт бы его побрал!

После Хендрикса Джекоб поставил классическую музыку — Рахманинова, по просьбе Флоренс, — и, как ни странно, ощущение покоя не исчезало. На протяжении всего исполнения Второго фортепианного концерта оба хранили задумчивое молчание, но это молчание не было тягостным. Страстная волнующая музыка не нарушала поселившегося в душе умиротворения.

Когда начали сгущаться сумерки, Джекоб спросил:

— Ну что, сворачиваем на следующем перекрестке? — Он искоса посмотрел на нее.

Флоренс развернула карту, уточнила маршрут по органайзеру, и следующие несколько минут они обсуждали все "за" и "против" альтернативных вариантов. Органайзер выдал, что впереди их ожидает затор, но все сложилось более удачно, и вскоре они уже благополучно ехали по шоссе М6, двигаясь в северо-западном направлении через индустриальный Мидлендс. Небо темнело, и разговор постепенно пошел на убыль. Флоренс чувствовала себя неимоверно усталой; тело будто свинцом налилось. Она мало спала минувшей ночью, в сущности, по вине Джекоба.

— По этой дороге осталось немного, — некоторое время спустя сообщил Джекоб. Подвигав плечами, он поменял положение, усаживаясь поудобнее. — Еще музыку поставить или, может, вздремнешь?

— Вообще-то я не отказалась бы от чашки чая, — ответила Флоренс. Спать ей очень хотелось, но она решительно настроилась не поддаваться искушению. Она и так уже выказала перед Джекобом немало своих слабостей, а если еще и заснет в его присутствии, это будет окончательное падение.

— Прекрасно. Скоро станция обслуживания. Сделаем остановку, — твердо заявил он. — Мне тоже не мешает размяться.

— Мы должны вести машину по очереди, — сказала Флоренс, когда они вышли из автомобиля и зашагали к зданию станции. Если уж она устала, то что тогда говорить о Джекобе? Он и в самом деле способен подолгу сидеть за рулем? Она с тревогой взглянула на него.

— Не волнуйся, — успокоил он Флоренс, мгновенно перехватывая ее взгляд. Живой блеск его пронизывающих глаз не затушевывала даже яркая иллюминация станции. — Ты же знаешь, мой организм легко адаптируется к любым условиям. Потом, когда доберемся до коттеджа, может быть, сутки просплю, но сейчас я бодр и полон сил. — Он улыбнулся, и Флоренс поняла, что она, должно быть, хмурилась, выражая недоверие его словам. — Положись на меня, Фло. Уверяю, у меня сна ни в одном глазу.

Джекоб и впрямь выглядел свежо, будто всю предыдущую ночь проспал крепким сном, а не занимался первую половину любовью с одной женщиной и потом ухаживал за другой.

— Ну, раз ты настаиваешь — уступила Флоренс. — Но я все равно поставлю будильник, чтобы он звонил через каждые сорок минут. Если потребуется, сразу поменяемся местами.

Джекоб снисходительно глянул на нее и сказал:

— Ладно, пойдем! Ты, кажется, мечтала о чае?

Флоренс не была готова к тому, что их появление в переполненном кафетерии вызовет ажиотаж. Накануне, когда они встречались в Лондоне, Джекоб в своей неряшливой рубашке-куртке и темных очках полностью сливался с толпой, но сейчас он был лишен "защитного покрова". Рослый, видный, пластичный, он держался с импозантностью аристократа и потому мгновенно притягивал к себе взоры. Заезжие посетители один за другим поворачивали головы, провожая глазами мужчину в длинном развевающемся плаще, а он шагал мимо них твердой размашистой поступью.