Возлюбленная виконта

— Пожалуйста, не шумите так, вы испугаете Маргариту.

— Тогда не запирайте двери. — Он прошел в комнату.

— Я не желаю, чтобы вы находились здесь. Я не знаю, что сказать. Простите, мне, наверное, не следовало говорить, мне просто изменила сила воли.

— Что бы вы ни желали, это, кстати, мой дом, а вы моя жена и это моя дочь. — Она резко взглянула на него. — Да, конечно. Моя дочь. И не пытайтесь отнять ее у меня, иначе будет страдать только она.

— Я не собиралась. — Она осеклась и уставилась в окно, за которым было холодно и шел дождь. — Я дала брачный обет и выполню его.

— Арабелла, скажите, в чем дело! — Эллиотт взял ее за руку и привлек к себе. Понял, что слишком груб. Он чуть отпустил ее руки, но не дал отстраниться.

— Вы мне действительно небезразличны, — устало произнесла Арабелла. — Почти с самого начала. Я восхищаюсь вами, считаю добрым и строгим. Вы знаете, меня сильно влечет к вам, иначе я так охотно не легла бы с вами в постель. Но это не оправдывает меня за то, что я вышла замуж за вас. Я как-нибудь справилась бы сама. Я оказалась не права и эгоистична, теперь мы страдаем оба, и я не знаю, как исправить положение. Уходите, пожалуйста.

— Арабелла, вам нельзя здесь запираться, — резко предупредил Эллиотт. — Слуги начнут интересоваться, что происходит.

— Скажите им, что у меня нервное возбуждение или еще какая-нибудь хворь. Мужчины верят, что женщины подвержены таким приступам.

Эллиотт повернулся и вышел. Он никогда не слышал, чтобы Арабелла говорила столь раздраженно, не видел ее такой рассерженной. Она даже не пыталась угодить ему. С одной стороны, он понимал, что Белла имеет право говорить о своих чувствах, сколь бы обидными ее слова ни казались. С другой стороны, его ранило каждое ее слово. Хотелось снова увидеть послушную жену с мягким характером.

Белла стояла у окна и наблюдала за тем, как Эллиотт уезжает, перекинув ружье и патронташ через плечо. Пойнтеры бежали следом за лошадью. Несмотря на холодный сырой туман, он предпочел уехать подальше от нее. В этом Белла могла винить только себя. Что-то оборвалось, нечто такое, что, оглядываясь назад, она, должно быть, завязывала годами, пока Белла выступала в роли миротворца и послушной дочери. Прошли годы послушания и самоограничения, утрат и печали. Рейф предал ее, она даже не нашла слов, чтобы высказать ему все, что думала. А теперь слова Эллиотта разорвали хрупкие преграды, заставлявшие ее вести себя сдержанно, и обиды выплеснулись наружу. Если бы только она могла сказать, что любит его, но тогда дела пошли бы еще хуже. Что бы Эллиотт сделал тогда, соврал ей или любезно и с жалостью сказал, что не может ответить взаимностью?

Беллу охватило непреодолимое желание прижать к себе дочку. Все же кто-то любил ее без всяких условий, и она тоже могла безгранично любить это существо.

Нет, таких существ три: Маргарита и сестры. «Мег и Лина, где вы?» Этот вопрос Белла задавала себе не первый раз. Ей ведь стало бы известно, что сестер больше нет в живых. Белле остается лишь цепляться за эту мысль.

В душе снова зашевелились обида и гнев. Стало плохо. Она так редко давала выход гневу. Белла не позволяла ему брать верх над собой, как это случилось сейчас.

Она прижалась лбом к холодному стеклу. Сегодня она съежится в своей берлоге, обняв детеныша, точно раненый зверь. Завтра… завтра она поедет в Лондон и заберет Маргариту с собой.

Затем, сделав все возможное, чтобы найти сестер, извинится перед Эллиоттом, даст ему обещание больше не говорить о своих чувствах и как-нибудь примирится с нынешним положением замужней женщины.

Проснулась Маргарита и стала гукать.

— Иду, моя любимая, — откликнулась Белла. — Твоя мама здесь.

Присутствовать на завтраке было труднее, чем она вообразила, ибо Эллиотт вел себя безупречно. Муж был вежлив, улыбался, а когда Белла отослала слуг и хотела заговорить о вчерашнем эпизоде, он лишь покачал головой:

— Не надо, Арабелла. Забудем об этом, жизнь продолжается. У вас сдали нервы после нашей вечеринки.

Белле хотелось извиниться, объясниться, но не в том, как она себя чувствовала, а в том, почему дала волю эмоциям. Если Эллиотт захочет притвориться, будто ничего не произошло, у нее не останется выбора, кроме как отправиться в Лондон, не обсудив вчерашней стычки.

Раздался стук в дверь.

— Милорд, извините меня. — Пришел Хенлоу. Белла заметила, что за ним в коридоре толпятся мужчины в рабочих одеждах. — Тернер велел мне сообщить, что весь Кэт-Брук оказался под водой. Он опасается, что дамба у мельницы может не выдержать.

— Я должен идти.

Эллиотт встал и вышел в коридор. Дверь закрылась, но Белла слышала, как он отдавал распоряжения.

— Хенлоу, мою лошадь. Джем, соберите всех мужчин фермы, запрягите повозку, берите кирки и лопаты.

Белла вышла в коридор и напустила на себя бодрый вид. Ее актерские способности не смогли скрыть от дворецкого того, что происходило в доме.