Возлюбленные-соперники

«Нет, это тебя я хотела иметь». Последние остатки эмоциональных барьеров, которые она с такой тщательностью возводила вокруг себя, рухнули, словно смытые океанской волной. Сердце замерло.

— Позволь, я помогу, — сказал герцог.

Он взял ожерелье из ее онемевших пальцев и стал за спиной. Его пальцы нежно коснулись ее щеки и шеи, и лишь потом он поднял свободно лежащие на спине волосы, обвил ожерелье вокруг шеи и застегнул. Мускулистая грудь касалась ее спины, теплое дыхание щекотало шею — соблазнительно и искушающе.

— Как мне благодарить вас?

— За драгоценности или за свидетельство?

Женщина слабо улыбнулась:

— Я всегда испытывала слабость к рубинам. Откуда вы узнали?

— А я-то думал, что это свидетельство лишило тебя дара речи.

— Я считала, что Уиндмур напоминает вам о старом герцоге. Почему вы решили отдать его мне?

Глаза Джеймса потемнели, голос стал тише:

— Белла, я завтра уезжаю.

Глава 20

Белла замерла. Джеймс принялся целовать ее лицо. Его прикосновения были легкими и нежными словно летний ветерок. Неожиданно для самой себя Белла ощутила пустоту и сильное желание. Ничего подобного она еще не испытывала — или скрывала даже от самой себя.

В ушах звучали слова Харриет: «Сердце устанавливает свои собственные правила. Если бы оно подчинялось логике, в мире не было бы разбитых сердец. Но любовь и логика обычно идут разными путями».

И любовь, и логика могут отправляться к дьяволу. Джеймс уезжает. Он больше не является владельцем Уиндмура, а значит, у него нет никаких причин посещать Хартфордшир. Имея свидетельство на право собственности, которое никто не оспаривает, у нее нет необходимости ехать в Лондон. Так что они скорее всего никогда больше не увидятся. Пугающая правда заключалась в том, что она вдова двадцати четырех лет от роду, которой предстоит окончить свою жизнь незамужней. У нее есть только один шанс не расставаться с Джеймсом, один шанс познать то, чего у нее никогда не было и скорее всего никогда не будет, — близость с любимым мужчиной.

Белла накрыла его руку, которая лежала на ее щеке, своей и на секунду прижалась к нему. Потом приподнялась на цыпочки и коснулась губами его губ.

— Белла? — спросил герцог тихим хриплым голосом.

— Да, Джеймс, — выдохнула она.

И она получила что хотела, моментально оказавшись в его объятиях. Он, должно быть, почувствовал ее пустоту, ее отчаянное желание. Его горячие губы впились в ее рот, языки встретились, и желание захлестнуло Беллу с головой.

Она чувствовала, что Джеймс сдерживает себя. А ее подталкивало отчаяние и желание. Ей хотелось, чтобы он дал волю своим самым темным инстинктам, своей обжигающей страсти. Она желала почувствовать его силу, его тепло и — да поможет ей Бог — его опыт любовника. Она стремилась познать его, прежде чем судьба разлучит их.

Белла прижалась к любимому мужчине, и ее руки скользнули под фрак. Тончайшая ткань жилета оказалась удивительно приятной на ощупь. Она вцепилась обеими руками в эту ткань и стала целовать красивое лицо, молча требуя большего.

«Больше, Джеймс. Покажи мне больше. Покажи мне все».

Его губы оторвались от ее губ, и он смешно ткнулся носом ей в ухо. Лизнув нежную мочку уха, потом резко всосал ее. Кровь в жилах Беллы превратилась в жидкий огонь.

Она смутно почувствовала, что опирается поясницей о край бильярдного стола. Ее руки стали нервно теребить воротник фрака, и Джеймс, передернув плечами, сбросил его на пол. Но оставался еще жилет. Он тоже мешал! Она погладила руки мужчины — мышцы под тонкой тканью рубашки напряглись.

— Ты хочешь этого, дорогая? — тихо спросил он.

Заглянув в бездонные глубины его завораживающих синих глаз, Белла уверенно ответила:

— Я хочу тебя.

Ее пальцы стали медленно расстегивать пуговицы на рубашке. С утробным рыком герцог сорвал с себя галстук и бросил на пол, после чего помог ей справиться с остальными пуговицами.

Белла смотрела на его обнаженный торс, потрясенная произошедшими переменами. Перед ней был не больной исхудавший пациент, за которым она ухаживала. Джеймс снова превратился в здорового мускулистого мужчину, много времени уделявшего физическим упражнениям. Шрам, конечно, никуда не делся, остался десятидюймовым напоминанием о том, что ему пришлось пережить.

Герцог перехватил ее взгляд.

— Шрам вызывает у тебя отвращение?

— Нет, что ты! — Она провела пальцем по неровным краям зажившей раны, потом наклонилась и поцеловала ее. — Ты очень красив, — шепнула она, не поднимая головы.

Джеймс издал странный звук, поднял ее голову и посмотрел в глаза.

— Ты невероятна, — только и сумел он выговорить.

Он стал целовать ее, одновременно нащупывая пуговицы на платье. Занимаясь пуговицами, он покрывал поцелуями лицо, шею, грудь в вырезе платья. Когда последняя пуговка была расстегнута, Белла оттолкнула его руки и сама спустила платье с плеч. Аметистовый шелк соскользнул на пол. Она переступила через платье, отошла чуть в сторону и спустила бретельки на рубашке, которая тоже не замедлила оказаться там же. Переступив и через нее, Белла повернулась к мужчине. На ней остались только черные чулки с подвязками и туфельки.