Возлюбленный из камня

Ее голос наполнился нежностью. Спар внезапно обнаружил, что завидует ее дедушке, который занимал огромное место в сердце Фелисити.

— А бабушка научила меня готовить, жульничать в карты и ругаться на литовском.

— Литовском? — Спар покачал головой. — А я все гадал, что это за язык. Я разговариваю на русском и понимал, что в твоем языке не так.

Фелисити улыбнулась, делая мазок черной краски на полотне.

— Да, литовский. Бабушка и дедушка родились в Канаде, но их родители эмигрировали в страну в 20-х годах.

— Кажется, они были замечательными.

— Да. — Она опустила кисть в банку с жидкостью и потянулась за другой кистью. — А ты? У Стражей есть семьи?

Она мельком на него взглянула, но затем сосредоточилась на картине. И уже было видно, что напряжение покидает ее плечи, демонстрируя Спару, как искусство ее успокаивает.

Он обязательно будет приводить ее сюда, пока не минует угроза. Такая отдушина поможет Фелисити справиться со сложившейся ситуацией.

— Моя семья — другие Стражи, — ответил Спар, радуясь, что она захотела побольше узнать о нем. — У меня нет мамы или папы, потому что мы не рождаемся, нас призывают.

— Как это?

— Я не рождался и никогда не был ребенком. Меня призвали в эту реальность.

— Академия, верно?

— Да-а-а-а, — протянул Спар. — На самом деле, каждого из нас призвали, когда над миром нависала громадная опасность, так что мы обязаны быть готовыми к сражению.

— Смею предположить, поэтому ты держишь при себе эти огромные копья?

— Они — прекрасное оружие, хотя некоторые Стражи не пользуются оружием как таковым. При помощи зубов и клыков можно нанести достаточно вреда.

Фелисити поморщилась.

— Ага, прекрасный образ. — Она наложила еще несколько слоев краски на холст, а Спару все никак не удавалось определить, что именно девушка рисует. — И когда же тебя призвали? Ну, сколько вам, парни, лет?

— Первый вызов поступил более семи тысяч лет назад согласно человеческому летоисчислению.

Фелисити резко повернула голову и уставилась на Спара с открытым ртом. Он понял ход ее мыслей и улыбнулся.　

— Однако, я не такой древний. Как и мои братья, я не существовал в этой реальности все это время. Троих вызвали еще до рождения Христа, и они считаются среди нас самыми древними. А четверым дали жизнь позже в разное время, дабы заменить павших в бою.

Фелисити свела брови. Выражение ее лица оставалось серьезным, когда она вернулась к картине.　

— Выходит, тебя можно убить, не только разрушив статую?

Она спрашивает, потому что беспокоится о безопасности Спара? Он ощутил волну удовольствия, прокатившуюся по телу.

— Как говорил Кес, наше бессмертие не означает неуязвимость. Как и других существ, нас можно убить. Уничтожение статуй, в которых мы спим, — самый простой способ, потому что мы не можем защититься от столь трусливого нападения, но за эти годы многие пали в боях. Нанесенные нам раны должны быть очень серьезными. Мы можем сражаться, пока сердце не остановится. И, конечно же, не существует такого существа, способного жить без головы.

Фелисити поморщилась, и Спару пришлось напомнить себе, что ей не очень нравятся красочные описания сражений и кровопролитий. Стоило не забывать, что нужно тщательнее подбирать слова.

— Достаточно сказать, что мы сильнее вместе, — поспешил заверить ее Спар. — Как Стражам, нам это необходимо. Мы сражаемся с очень сильным врагом. Помни об этом, Фелисити. Самые порочные действия ночных похожи на детский лепет по сравнению с тем, на что способен один из Семи простым взмахом руки.

— Я тебе уже говорила, не зови меня Фелисити. — Поджав губы, она бросила на Спара взгляд, который должен казаться сердитым. Но он заметил проблески юмора. — Никто меня так не называет. Для всех я Фил.

Спару понравилось ее дразнить, чтобы увидеть озорной блеск в ее глазах, демонстрирующий характер.

— Скорее всего, все слишком глупы, чтобы увидеть то, что я вижу. Фил — мужское имя. Я не смог бы принять тебя за мужчину, Фелисити. Даже если бы мрак ослепил меня или сделал идиотом.

— Думаю, кое-кто уже доказал второе, — кинула она в ответ, но Спар не услышал в ее словах страсти. На самом деле, он распознал намек на удовольствие. Ей по душе сама идея, что он отделял ее от остальной массы? Или понимание, что она первая женщина, пробудившая в нем желание?

Оторвав от него взгляд, она бросила кисть в банку и отложила палитру.

— Мне нужно еще льняного масла. Думаю, в задней комнате оно есть, сейчас вернусь.

Спар хотел схватить Фелисити, развернуть и заставить смотреть себе в глаза, чтобы увидеть чувства, которые она вызывала в нем, но сдержался. Его женщина пугливая.

Он почувствовал к ней притяжение. Как и его, ее влекло к нему, но она этому сопротивлялась. Фелисити хотела отгородиться от силы магнитного тяготения между ними, но Спар мог сказать, что это все бесполезно.

Никогда в жизни он не чувствовал такого сильного влечения.

Сжав кулаки, он наблюдал за Фелисити через приоткрытую дверь задней комнаты, которая теперь стала кладовкой.

Она исчезла из его поля зрения, и Спар тут же вскочил и последовал за ней.

Как только услышал ее громкий, испуганный вопль.

Глава 8