Возлюбленный враг (СИ)

Не было понятно, на самом деле, но потом я разобралась. Оказалось все просто и сложно одновременно. Суть была в том, что это “племя” травниц, существовало очень давно и так уж повелось, что только женщины жили в поселении. Я думаю, просто из-за того, что работа эта требует большой тщательности и терпения, чем мужчины в нужной мере, редко обладают. Общипать только верхушки растения, ни в коем случае не больше сантиметра длиной, в определенный час, всего раз в году, в течении получаса пока не высохла выпавшая роса — такие задачки были тут сплошь и рядом. Тоже касалось и сушки растений. Хотя это было самое простое с ними действо. Иногда, чтобы получить драгоценный мешочек трав, травницам приходилось очень долго и много работать. Они и работали. С удовольствием и интересом.

Но даже не это было самое интересное. Они не были знахарями, как все травницы подчеркивали, но именно лечебные эффекты растений они тщательно изучали и экспериментировали, создавая все новые и новые лекарства. Это неожиданно важно и для меня оказалось:

— Люса, а ты не хочешь избавиться от шрамов? — спросила меня как-то тетушка Вишу между делом.

Я понемногу ходить стала уже по комнате и от ее слов, чуть не упала, там где стояла.

— Следы от Канарки нельзя убрать, — ответила я шёпотом.

Я все время забывала, какое теперь у меня “личико”. А вспомнив или заметив реакцию окружающих, что впервые со мной встречались, все время чувствовала, как горло сжимается и дыхание перехватывает.

— Не хочешь, так не хочешь, — в своей манере, едва улыбнулась она.

Она тут же отвернулась, но я кинулась к ней, схватив за рукав.

— А вы сможете?

— Не могла бы, не говорила, — после паузы ответила она.

— Но как? — поверить я все же никак не могла в правдивость ее слов.

Вообще-то никакой необходимости или хотя бы особого желания, изучать растительный мир, у меня не было. Просто я немного интересовалась этим в прошлом. Скорее… как садовод? Но не тот, что сам выращивает свой сад, я таким не занималась, только отдавая распоряжения садовникам. Кстати, сад вокруг нашего дома, был одним из лучших. И все же я совсем не так, как эти женщины интересовалась вопросом, обращая внимание не на свойства растений, а только на их внешний вид. Та же Канарка, к примеру, и в столице растет. Только используют ее как защиту, высаживая на верхушках оград. Если не касаться, ее резные листочки очень красиво выглядят.

— Я расскажу, не цепляйся за меня так, — тетушка слегка похлопала по моим пальцам, что я сжала слишком сильно, причиняя ей неудобство.

Я тут же ее отпустила и мы присели, чтобы обсудить животрепещущий для меня вопрос.

— Чтобы ты понимала, сразу предупреждаю, это не стопроцентный способ.

Я кивнула, боясь высказаться. Хоть какой-то шанс это уже чудо! От воздействия Канарки можно было защититься “до”, но никак не “после”, тем более после взаимодействия с водой.

— И мало того, он очень долгий.

Время тоже не было для меня проблемой — идти мне было совершенно некуда, чего уж там. Я кивнула, показывая, что слушаю ее внимательно.

— Способ, крайне болезненный, — бросила на меня взгляд, словно на прочность хотела проверить тетушка, но и это ее заявление меня не испугало. Боль не вечна. Бояться ее глупо, это я на себе уже поняла.

— И самое плохое, — тон был таким угрожающим, что я даже дыхание задержала. — Скорее всего, твое лицо неузнаваемо измениться после завершения лечения.

Пауза длилась совсем недолго:

— Когда можно начать?

Глава 4

Незаметно пролетело три года. Незаметно для меня. Потому что я была все это время очень занята. Чем? Просто жизнью.

Скрывать, что я девушка не из простой семьи было бесполезно. Я поняла это очень быстро и не изображала из себя ту, кем не являлась, ставя в глупое положение саму себя, в первую очередь. Об этом и так догадались по моей одежде, рукам и тем мелочам в поведении, что заметны только со стороны, но не для меня. Заявлять, что я простая крестьянка было бы равносильно тому, что в овчарню заявилась породистая лошадь и заявила, что она тоже овечка.

Откуда я и как оказалась в таком положении, специально меня никто не расспрашивал. Я потом поняла, что травницы собрались в этой глухомани, не от хорошей жизни. Говорить о причинах, что их привели было не принято. Я поначалу думала, это как-то обидно даже немного. Вроде бы жили травницы дружно, помогали друг другу во всем, а о самом главном молчали? Будто им было все равно и от этого их забота и добродушие фальшью отдавали. Но потом тетушка мне объяснила.

— У всех свое горе, зачем им мериться, как нарядом? Не верь тем, кто много плачется, они просто пользуются окружающими, наживаясь на их жалости.

Не сразу, но я все же поняла, как правы были эти женщины. Сама я не хотела ничего рассказывать. И больно вспоминать было и стыдно как-то. Ведь и правда — неудачами неприятно хвалиться. А что уж говорить о тех, у кого и вовсе вся жизнь рухнула? Если бы были силы остаться, я бы осталась и пережила бы свои горести. Но раз уж ушла, начать “с чистого листа”, выстроить свою жизнь заново — разве не лучше?