Возлюбленный враг

— Отведите меня к ребенку, леди, — сказала Джинна — Может, я смогу помочь.

Джоан Маршалл с любопытством взглянула на нее.

— Кто вы и почему едете с армией парламента?

— Любовница генерала, — сказала Джинни с грубой откровенностью. — Вирджиния Кортни. — Она присела в насмешливом реверансе. — Такая же убежденная роялистка, как и вы, мадам, хотя люблю генерала парламента и иду за его армией.

Джоан растерянно посмотрела на Алекса, словно не веря услышанному, и он слегка улыбнулся.

— Вирджиния не привыкла ходить вокруг да около, — сказал Алекс — Она всегда говорит только правду. Вирджиния, это леди Джоан Маршалл, жена моего брата Джо. — Потом он взял Джинни за руку. — Я не хочу, чтобы ты входила в дом, цыпленок.

— Я не боюсь тифа, — спокойно сказала она. — Я ухаживала за тремя больными и не заболела. Эта болезнь не трогает меня. Но тебе нельзя входить и твоим людям тоже, иначе болезнь может распространиться в полку.

Алекс нахмурился, вспомнив, как четыре года назад вспышка тифа ополовинила армии по обе стороны фронта; тогда от эпидемии умерло больше людей, чем в сражениях.

— Я болел ребенком, так что могу идти туда без опасений.

— Тогда принеси, пожалуйста, мою корзинку, — попросила Джинни. — А я пойду с леди Джоан. Джоан колебалась, и Алекс мягко сказал:

— У Джинни есть значительный опыт, Джоан, дар, подкрепленный знаниями. Ты же не откажешься от ее помощи только потому, что она едет со мной?

Джоан провела рукой по глазам.

— У меня больше нет сил отстаивать принципы. Я оставлю это мужчинам. Кит и Джо достаточно ненавидят тебя, Алекс. Тебе ведь не нужна еще и моя ненависть?

— Нет. — Он покачал головой, глаза его были полны глубокой печали. — И мой отец предпочел бы видеть сына мертвым, чем предателем. — Повернувшись, он пошел во внешний дворик, где остались офицеры.

Джинни какое-то мгновение смотрела ему вслед, и сердце ее наполнилось его болью; потом она повернулась к Джоан.

— Каждый из нас делает свой выбор, леди, и затем пожинает плоды этого выбора. Самое большее, на что можно надеяться, это что причины, побудившие нас сделать такой выбор, не изменятся. Алекс — человек с убеждениями, и в этой войне он поступил соответственно своим убеждениям.

— Да, — тихо сказала Джоан, показывая путь. — Мы все знаем это, но для его отца и братьев нет никаких смягчающих обстоятельств.

— Думаю, и мой отец не нашел бы их, — сказала Джинни. — Но он погиб в битве при Нейзби, так что ему не пришлось переживать из-за того, что его единственная дочь связала свою судьбу с предателем.

Они прошли через большой зал, где со стен свисала оторванная отделка. Лестница в нескольких местах была повреждена, так что им пришлось пробираться наверх очень осторожно.

— Мы живем в галерее, — пояснила Джоан. — Нам удалось найти достаточно мебели и штор, чтобы обставить одну комнату.

— А ребенок? — спросила Джинни. — Вы ведь не держите его с остальными?

— Нет. Мы поселились в небольшой комнатке в стороне от галереи. — Слеза медленно скатилась по худой, изможденной щеке. — Боюсь, что он не вынесет эту ночь, и я так тревожусь за других детей. За себя я не беспокоюсь, но не могу подходить к ним, а малыши этого не понимают. — Джоан открыла дверь в конце коридора, и Джинни оказалась в длинной галерее. Ее обитатели смотрели на Джинни враждебно и со страхом.

Несколько малышей бросились к Джоан Маршалл, но она отстранила их.

— Пейшенс, прошу, забери их.

Молодая женщина стремительно встала с подоконника и пришла ей на помощь, успокаивая захныкавших детей.

— Они снова пришли? — прохрипел старческий голос, и старушка заковыляла к ним, тяжело опираясь на палку.

— Это Алекс, Марта, — сказала Джоан. — Он пришел с помощью.

— Помощь! Нам ничего не нужно от этого предателя, от этого щенка, — взорвался седовласый мужчина. Он казался вполне здоровым, пока Джинни не заметила его распухшую ногу. — Кто это? — указал он на Джинни.

— Госпожа Вирджиния Кортни, — ответила Джоан несколько беспомощно. — Я не совсем точно поняла, но она не мятежница и кое-что знает о тифе.

— Я — дочь Джона Редферна с острова Уайт, вдова Гилла Кортни, что из Дорсетшира, — быстро сказала Джинни. — Вы не проводите меня к ребенку, леди Джоан?

Джоан с явным облегчением пошла через галерею и открыла дверь в крошечную комнату, в которой помещались лишь матрац и стул.

— Они не поймут ваших отношений с Алексом, — пробормотала она.

— Да, уверена, что не поймут. Я и сама их не совсем понимаю, — ровно сказала Джинни, опускаясь на колени у матраца, где почти неподвижно лежал маленький мальчик. Она откинула простыню и подняла его ночную рубашку, рассматривая красную сыпь на теле. Ребенок зашевелился, заплакал и заметался, пока снова не затих, утомленный этими усилиями.

— Необходимо сбить жар, — сказала Джинни, нащупывая слабый пульс. — Обычно сердце не выдерживает, если жар продолжается больше одиннадцати дней.

Мать ребенка застонала тихо и безысходно. Тут дверь открылась, и на пороге появился Алекс с корзинкой Джинни. Дотронувшись до горящего лба ребенка, он сказал: