Возлюбленный враг

В шесть часов после тяжелого жаркого августовского дня Джинни наконец увидела то, чего ждала, — широкую чистую реку, протекавшую между обширными зелеными лугами, обрамленную широкими дубами и медно-красным буком. Она послала Джен вперед, туда, где, опережая средние ряды шагов на десять, в одиночестве ехал Алекс.

— Генерал, я думаю, мы должны остановиться здесь на ночлег, — сказала она без всякого вступления.

Алекс посмотрел на нее с изумлением:

— Что?

— Я думаю, мы должны остановиться здесь на ночлег, — повторила она спокойно. — Тут есть вода для купания и приготовления пищи, и если мы сейчас сделаем привал, солдаты смогут разжечь костры и приготовить горячий ужин.

— И с каких это пор ты командуешь этим полком? — холодно поинтересовался он, насмешливо сжав губы.

— С тех пор, как его генерал, похоже, забыл о необходимости заботиться о здоровье своих людей, — находчиво ответила она. — Они мучаются от волдырей и мозолей, потому что у них нет времени проветрить обувь и постирать чулки. У них потертости от ходьбы в латах в таком сумасшедшем темпе, который ты задал. Один привал не задержит надолго, а солдаты, благодаря отдыху, утром пойдут быстрее. И, кроме того, — торопливо продолжала она, видя его минутную растерянность, — от меня дурно пахнет, и если я не искупаюсь и не переоденусь в ближайшие полчаса, то не смогу выносить даже собственную компанию, не говоря уже о твоей. — Повернувшись, она заявила: — Полковник Бонхэм, генерал сказал, что мы можем остановиться на привал и разбить лагерь у реки.

Алексу ничего не оставалось делать — не мог же он устроить публичное препирательство с этой возмутительной женщиной, которая только что выбила у него почву из-под ног. Он кивнул полковнику, но вид его был таким же мрачным, если не хуже. Джинни вздернула подбородок. Она собиралась добиться от него реакции до наступления утра — любой ценой. Страшный скандал, каким бы отвратительным он ни был, все же лучше, чем эта холодная пустота, и генералу Маршаллу давно пора понять, что по крайней мере один человек не боится его гнева.

Солдаты, отпущенные на отдых, вели себя, как дети, которых выпустили из класса: сбросив сапоги, бродили по воде с радостными возгласами, осыпая фонтаном брызг пыльные головы и одежду. Быстрее чем обычно были установлены палатки и разожжены костры; вскоре аромат готовящейся пищи потянулся вместе с дымом над лугом, и звуки пения заполнили вечерний воздух.

Палатки офицеров были поставлены так же быстро, генеральская, по указанию Джеда, немного в стороне. Джинни немедленно завладела ею, не дожидаясь разрешения законного владельца, который, судя по предыдущим ночам, будет спать один под открытым небом. Она нашла свой драгоценный кусок мыла, полотенце и чистое белье и, завернув все это в платье из зеленого ситца, вышла из палатки и направилась к реке.

— Вирджиния! — прогремел голос Алекса, остановивший ее, едва она успела сделать три шага. Замерев, она, не поворачиваясь, сказала в воздух перед собой:

— Да, генерал. Что я могу сделать для вас?

— Ты куда это собралась? — Он направился к ней, понизив голос из-за находившихся рядом людей, которые изо всех сил старались сделать вид, что ничего не происходит.

— Иду купаться в реке. Я же говорила тебе.

— А я говорю, что ты не пойдешь.

— Это почему же? — сердито спросила Джинни, опять двинувшись к реке.

— Сейчас же вернись!

— Нет, — бросила она через плечо, — только после купания.

Нагнав ее, Алекс схватил за плечо и оттащил под деревья, подальше от любопытных глаз.

— Ты не можешь купаться в реке. Чтобы остаться одной, придется отойти довольно далеко, а я не разрешу тебе уйти без сопровождения, ты это знаешь. Джед принесет воды в палатку; придется довольствоваться этим.

— Этого недостаточно, — воскликнула она с негодованием. — Мне нужно вымыть голову, и я вымоюсь как следует. — Она попыталась выдернуть руку из его цепких пальцев. — Отпусти меня. Я до смерти устала от твоего жуткого характера и несправедливости. Плохо уже то, что ты своей властью заставляешь страдать так много людей, так ты еще используешь эту власть, чтобы удовлетворить собственное тщеславие. Когда искупаюсь, я приготовлю для тебя настой, чтобы очистить твой желудок от желчи! — Алекс настолько опешил от ее решительности, что ослабил хватку, и Джинни, вырвавшись, пошла прочь, не позволяя себе бежать, зная, что если он захочет остановить ее, то легко сделает это, ведь сила на его стороне.

Алекс смотрел, как она вышла из зарослей к лагерю, подумал было о том, чтобы заставить ее сделать так, как хочет он, но потом отверг эту мысль как недостойную. Никто не разговаривал с ним в подобном тоне с детства, и вместе с негодованием в нем зашевелилось еще какое-то чувство, о котором он не хотел сейчас думать. Раз она настроена купаться, ему придется проводить ее. Неделю назад он только бы и мечтал об этом удовольствии и, скорее всего, искупался бы вместе с нею. Но сейчас он настолько запутался в своих чувствах, что никак не мог позволить себе потерять остатки здравомыслия, поддавшись манящей красоте ее тела.