Возмездие

На конспиративных явочных квартирах полковник Судейкин часто встречался с беглым штабс-капитаном. Эти свидания главы секретного отделения со своим тайным агентом приносили ощутимые плоды. За год с небольшим «Народная воля» понесла ужасающие потери. Срывались тщательно подготовленные планы покушений, самые отважные террористы угодили в казематы и на виселицу.

Полковник Судейкин имел все основания считать, что страшная «Народная воля» потерпела сокрушительный разгром.

Такова роль в тайной войне всего лишь одного тщательно законспирированного агента.

Однако финал провокаторской деятельности Дегаева был совершенно неожиданным. В морозный день 16 декабря 1883 года полковник Судейкин отправился на очередное свидание со своим агентом. Дегаев, как всегда, ожидал его, приняв все меры предосторожности. Из этой квартиры полковнику уже не суждено было выйти. Через несколько дней дверь взломали. На полу валялось тело Судейкина с размозжённой головой и увесистый дворницкий лом — орудие убийства.

Конспиративная квартира оказалась ловушкой для полковника.

Террористы переиграли своего гонителя. На этот раз Дегаев опрометью скрылся за границу. По примеру Степняка-Кравчинского, пять лет назад зарезавшего генерала Мезенцева, он нашёл убежище в Лондоне. Там, на берегах Темзы, убийцы из России традиционно находили надёжную защиту от любых посягательств русских властей на их свободу.

Чудовищный «прокол» с Дегаевым продемонстрировал властям, что провокаторство как метод оправдал себя, но вот сами провокаторы, людишки типа «и нашим, и вашим», контингент явно никудышный. За этой человеческой гнилью необходим двойной, если не тройной надзор. В случае внезапно подвернувшейся выгоды не только продадут и выдадут, но и убьют.

Но не одним убийством лиц начальственных угрожало постоянное якшательство с этой шушерой. Угрозы простирались глубже.

Гниль, в том числе и человеческая, пачкает любого. А, запачкавшись, отмыться слишком трудно. Первый опыт «пачкотни» террористы проделали с чиновником охранки Клеточниковым. У них появился свой агент в учреждении, занимавшемся внедрением агентов в их ряды. «Вы — нам, мы — вам!» Затея удалась, дело стало развиваться вширь и вглубь и кончилось тем, что запачканными с головы до ног оказались не только рядовые сотрудники охранки, но и генералы, руководители ведомства. Генерал Лопухин, «сдавший» знаменитого Азефа, был судим и приговорён к каторжным работам. Генерала Курлова, при чьём содействии погиб Столыпин, спас от суда сам Николай II. Генерал Джунковский, последний шеф охранного отделения царской России, стал… сотрудником ВЧК, верным помощником «железного» Феликса Дзержинского.

Произошли метаморфозы самого чудовищного качества: главные врачеватели государственного здоровья превратились в его главных погубителей.

Клубок измены, или Государство в государстве

Сталин не любил портфелей. Обыкновенно он уносил с собой бумаги, заложив их в свёрнутую трубочкой газету.

У Ежова же, особенно в Семипалатинске, была усвоена манера таскать с собой начальственный портфель, солидный, из хорошей кожи, с металлической окантовкой углов. Там, в Казахстане, внушительный портфель являлся признаком власти и достоинства. «Авторитетом пользуется!» — восхищённо шептались простодушные обыватели степного городка, определяя по портфелю положение чиновника в начальственных верхах.

Первому секретарю губкома полагался портфель самый большой, самый нарядный — самый руководящий!

Теперь Ежову пришлось заменить портфель папкой, нарочито серого незаметного цвета. Бумаг, когда он отправлялся в Кремль, набиралось порядочно, в газетке их не донесёшь.

Ещё работая в Ленинграде, он по телефону улавливал растущее раздражение Сталина незначительностью следственных результатов. Оба судебных процесса показали, что и мальчишки-комсомольцы, и ничтожный Николаев были всего лишь слепыми исполнителями, бросовой агентурой. Настоящим убийцам Кирова удалось остаться в тени. Даже суд на группой Зиновьева — Каменева не выявил всей глубины заговора, о котором подозревал Ежов. Имелся заговор, существовал — в этом у него не возникало никаких сомнений!

Возвращаясь из Ленинграда в Москву, Николай Иванович готовился к отчёту перед Генеральным секретарём. Он понимал, что разговор предстоит жёсткий. Сталин умел спрашивать за порученное дело.

К сожалению, так и не нашлись водители грузовиков: ни того, в кузове которого был убит Борисов, ни того, что налетел на автомобиль Ягоды, наркома внутренних дел. Скорей всего, обоих шофёров попросту убрали. Слишком уж опасны! Особенно тот, кто таранил машину наркома. В заурядное транспортное происшествие верилось с трудом. Грузовик выполнял роль орудия убийства.

Ежов ломал голову над тем, почему вдруг так срочно понадобилось убирать Ягоду. Напрашивалось два ответа. От него избавлялись, как от слишком опасного человека, вышедшего на след главных заговорщиков, или же он был их соучастником и ему стал угрожать неминуемый провал, а значит, и арест.