Возмездие

«Выгодно ли распространение социалистических теорий для интересов еврейских купцов и капиталистов? Поставить этот вопрос — значит решить его… Противно спорить о таком вздоре. Всякий, кто знаком с евреями, согласится, что никто столько не боится социалистических учений, как еврей-капиталист».

(Нет банков, биржи, нет кредитов, займов — нет самой атмосферы для всевозможных спекуляций.)

«Наша задача: заполнить все поры русского хозяйства, проникнуть в рудное дело Урала, маслобойное дело Сибири, в лесную промышленность безбрежного Севера».

А эту запись Фейхтвангер сделал, изучая советскую периодическую печать. В главной советской газете «Правда» он прочёл статью известного публициста Д. Заславского.

«Евреи глубоко проникли в русское общество. В некоторых отраслях свободных профессий — в периодической печати, среди врачей, в адвокатуре — евреи стали преобладать».

Кроме этого, само собой, Фейхтвангер хранил записи о поразительном засилье евреев среди наркомов и среди чинов ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Собираясь в СССР, писатель лелеял мысль поговорить со Сталиным. Примет, не примет? Совсем не исключалось, что руководитель страны откажется от встречи, сославшись на важные и неотложные дела.

Вопреки опасениям, Сталин принял немецкого писателя и охотно поддержал навязанный ему разговор.

На столе перед Сталиным лежало несколько страничек с заготовленными записями. Он взял одну из них и прочитал выписку из Торы: «Вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас». А вот интересное заключение Жаботинского, выдающегося деятеля мирового еврейства: «Мы движем гораздо большими силами, чем те, которыми мы располагаем. Кто этого не понимает — если он только не притворяется, — с тем нет смысла вообще всерьёз говорить о серьёзных проблемах».

Сталин назидательно поднял палец.

— Вы, евреи, создали бессмертную легенду об Иуде… Наши троцкисты всего лишь разновидность предателей святого дела.

— Однако их имена весь мир повторяет, как главных вождей русской революции!

Советский руководитель испытующе посмотрел на собеседника. В глубине его глаз появилось жёсткое выражение.

— Будьте логичны. Царь Ирод прославился истреблением младенцев. Вожди революции, как вы их называете, развязали «красный террор» и свалили в могилы пять традиционных сословий русского народа. Такая политика имеет своё точное международное название — геноцид.

— Но разве это не итог так называемой классовой борьбы?

— Итог, — согласился Сталин. — Но я могу дать указание, чтобы вам предоставили необходимые материалы. В частности, вырезки из американских газет.

— Американские газеты мне доступны, — поспешил заметить гость.

— Я имею в виду газеты двадцатипятилетней давности. В 1912 году все крупнейшие американские газеты вышли с заголовками во всю страницу: «Евреи объявили войну России!» Теперь мы убедились в природе этого подлога. Там, где мы, коммунисты, имели в виду борьбу классовую, сионисты считали борьбу чисто национальную. Геноцид, как я уже сказал.

— Пожалуйста, не обвиняйте всех евреев, — попросил писатель. — Великий Жаботинский правильно сказал: «Евреи, как и каждый народ в мире, имеет право на своих мерзавцев».

— Так почему бы мерзавцев не судить? — спросил Сталин. — Международное право не выдаёт индульгенций по национальному признаку.

Фейхтвангер слегка смешался.

— На Западе ваши процессы производят крайне невыгодное впечатление!

— Мы к этому привыкли, — усмехнулся Сталин. — Как будто на Западе не знают, что эти мерзавцы напрямую сотрудничают с Гитлером! Если хотите, вам доставят все необходимые материалы. Вы убедитесь, до чего они докатились. Это же преступно — искать помощи… искать союза с этим человеком! И вы, евреи, скоро в этом убедитесь.

— Ну, меня убеждать не надо, — сказал Фейхтвангер.

— К сожалению не все так думают, как вы.

Беседа двух умных и много знающих людей продолжалась.

— Мы никому не угрожаем, — говорил Сталин. — В наших планах нет агрессии. «Оставьте нас в покое!» вот о чём мы просим. Мы хотим, наконец, осуществить то, о чём мечтали все утописты: свободный труд без частной собственности, без угнетения. Кому это угрожает? Разве только тем, кто привык жить грабежом.

Писатель заметил, что человеку с Запада многого не понять в СССР. По крайней мере, на первых порах. Он, например, по дороге в Кремль проехал мимо площади, где недавно стоял храм Христа Спасителя. Зияющая рана в самом центре! Сталин, нахмурившись, согласился.

— Да, рана. Но в СССР сейчас совсем другая вера, совсем иная, если можно так сказать, религия. Случилось то же самое, когда русские променяли язычество на христианство и сбросили статую Перуна в Днепр. Храм Христа занимал слишком центральное, слишком возвышенное положение посреди Москвы. На этом месте необходим теперь совсем другой храм, совсем другое, если хотите, культовое сооружение. Этого требует сама логика нового государственного строительства. Вот вы не застали у нас прежнего Садового кольца. Это был настоящий лес. Белки жили… Вот этого жаль!