Возмездие

Отчуждение, наступившее в отношениях Ленина и Сталина, было настолько резким, что бросалось окружающим в глаза. Возле постели больного теперь деятельно копошились Крупская с Марией Ильиничной, а также преданные исполнительные секретарши Володичева и Гляссер. Сталин был задет, но виду не показывал. Никакой своей вины он не знал, не ощущал. Утешением служило состояние Вождя. Ему поручили — он исполнил. Что же касается личных отношений… Он не хрупкая барышня, как-нибудь переживёт!

Словно нарочно, в эти смутные дни возникло так называемое «грузинское дело». Втянутыми оказались обитатели самых верхних этажей власти. Ленин вломился в эту историю со всей активностью, накопившейся в нём за месяцы вынужденного постельного безделья.

Самая суть этого конфликта, получившего столь неслыханную остроту, выглядела крайне неприглядно.

Свою родную Грузию Иосиф Виссарионович считал великой неудачницей Истории. На эту небольшую страну с благословенным климатом и плодородием постоянно зарились хищные соседи. Кроме этого Грузии выпало оказаться на пути несметных полчищ захватчиков из глубин Азии. Древняя история грузин написана кровью. О страданиях несчастного народа рассказывается в легендах, преданиях, песнях. Только в XIX веке, добившись покровительства России, истёрзанная Грузия избавилась, наконец, от алчных притязаний соседствующих наций.

Каково жилось Грузии под русскою опекой? Всяко! Поэтому недовольных было хоть отбавляй. Мирная жизнь будоражит мысль, побуждает национальные стремления, зовёт к активности. Плохое быстро забывается, а хорошего кажется крайне недостаточным — хотелось бы побольше. Как водится, образовались политические общества и партии, стала печататься возбудительная литература. Русская защита обернулась как бы колонизацией, захватом, оккупацией. Горячие головы подготовили вооружённое восстание, однако вмешался князь Чавчавадзе и решительно всё поломал. Он гневно напомнил соотечественникам, что нельзя за великое добро платить великой подлостью. Этот великий грузин запретил даже помышлять о братском кровопролитии.

Острота «грузинского дела» объяснялась и кавказским происхождением самого Сталина, хотя он уже давно перестал считать себя грузином и, как все искренние интернационалисты, ненавидел узколобый шовинизм, презрительно называя его местечковым.

Национальный вопрос в Закавказье всегда имел взрывной характер. В начале XX века эта гремучая смесь стала особенно опасной. В пику горластым «местечковым» националистам всё мощнее заявлял о себе и своих растущих силах пролетарский интернационализм — братская сплоченность рабочих самых разных национальностей и конфессий.

Марксизм на Кавказе был круто замешан на острейших межнациональных отношениях и представлял собой смесь Маркса с Шамилем. Недаром Закавказье делегировало как большевикам, так и меньшевикам с эсерами столь значительное количество чрезвычайно решительных людей, совершенно не признающих никаких компромиссов.

Великий Октябрь сильно раздразнил аппетиты националистов. 26 мая 1918 года в Тифлисе меньшевики провозгласили независимость Грузинской республики. Главой правительства стал Ной Жордания. Гарантами суверенитета молодого государства стали немцы. С Грузией они поступили точно так же, как и с Прибалтикой: с помощью своих штыков установили марионеточные режимы местных шовинистов. 28 мая, т. е. два дня спустя после провозглашения независимости, грузинское правительство признал германский кайзер… Год спустя немцам пришлось спешно убираться не только из Закавказья, но даже из Польши и Прибалтики: в Германии грянула собственная революция. Ной Жордания заметался: потребовались новые гаранты его зыбкой власти. Словно осиротевшая проститутка, он искал сутенёра понадёжней. На помощь пришли англичане. Они очень деятельно осваивали Закавказье. В Баку, пролетарском, чёрном от жирной нефти, они даже расстреляли весь большевистский комитет: 26 бакинских комиссаров.

Ной Жордания снова надулся спесью. Однако англичане подталкивали его к тесному союзу с армией Деникина. На свою беду туповатый Жордания не различал политических оттенков и с одинаковой ненавистью относился ко всем русским. Его главным лозунгом было: «Бей русских!»

Грузинские меньшевики с интересом приглядывались к автономному Крыму, где правительство Сулькевича также лишилось поддержки немцев. И теперь заигрывало с Турцией, отвергая все домогательства как Скоропадского, так и Петлюры. Министр иностранных дел Грузии Гегечкори, надеясь использовать спрос на рынке суверенитетов, делал официальные визиты в соседние страны и раздавал обещания. Меньшевистское правительство, как и всякая проститутка, украдкой от сутенёра совала часть выручки в чулок.

Иосиф Виссарионович, вернувшись из-под Львова, с удивлением узнал, что Ленин, председатель Совнаркома, признал правительство Ноя Жордания, врага России. Этим решением, как ему сообщили, бурно возмущались большевики Закавказья. Они отказывались понимать политику Центра.

В конце концов, Жордания с Гегечкори слетели со своих постов и едва успели удрать во Францию, в Париж.