Возмездие

Никколо Линцано не хотел умирать. Альбино видел его всего за два часа до смерти. Он был перепуган, насторожен и озабочен. Что он сказал? «Ему эта девка давно приглянулась, он велел этому гаеру Фантони привести её к нему, а тут… прислал сказать, что передумал» Из этих слов было непонятно, кого именно прислал Марескотти к Фантони — самого Линцано или кого-то другого? Равно непонятно было — о какой девице идёт речь? О Лауре Четоне или о какой-то другой?

Если мессир Фабио послал к Франческо именно Линцано, то как понять: Никколо только собирался к Франческо или они уже виделись? И если покойный искал встречи с Фантони — то об этом знает и Баркальи. Баркальи вообще знает гораздо больше его, ведь Альбино услышал только конец их разговора. А раз так… Фантони мог быть последним, кто видел Линцано и… Что — и? И убить его? Альбино покачал головой. Линцано был на голову выше и крупнее Франческо, случись между ними драка или поножовщина, Фантони мог за счёт своей невероятной ловкости уйти живым, или даже ранить Линцано… но ведь прокурор сказал, что никакой раны на теле покойника нет! Не было и никаких следов удушья. Да и зачем, помилуйте, Фантони убивать Линцано, тем более, если он поставляет девиц Марескотти?

Монах свернул на улицу святой Катарины и остановился. Здесь, в глубине постоялого двора, танцевала небольшая компания в десяток человек, прямо столе громоздился бочонок вина и на вертеле в свете факелов красовались остатки зажаренного бычка, остро пахло кориандром, тимьяном, эстрагоном и чесноком. Потом под восторженные крики повар внёс поднос, пахнуло базиликом и орегано, майораном и маслом канолы.

Альбино не заметил тут пожилых людей, то явно было сообщество молодых бездельников.

   Ум не зорок, манит морок —
   власть, богатство, слава, честь.
   Морок тает, чёрт играет
   С нами вечно — бед не счесть:
   Именитым, родовитым
   именем кичиться грех.
   Все мы с вами — христиане,
   Кровь Адама в нас во всех.
   Видишь — плиты, мхом покрыты.
   Речь умерших понять не дано.
   Меч всесильный, посох пыльный
   в тьме могильной — всё одно…

За столом в центре восседал юнец лет двадцати со счастливо-пьяными глазами, которыми он озирал пиршество. Но тут Альбино остановился. Музыканты смолкли, раздался крик: «Живи и здравствуй, Душка!!» Две девицы, совсем юные, подскочили к юнцу и поцеловали его и он, и без того сияющий, окончательно зарделся. Зазвенел гитарный перебор и в центре двора появился Франческо Фантони, который, выделывая ногами кренделя, весело загорланил:

   Кто ценит свежесть нежных роз,
   Тот рвёт их на рассвете,
   Чтоб в полдень плакать не пришлось,
   Что вянут розы эти.
   Спеши же замуж поскорей,
   Тут нечего стыдиться, —
   Ведь роза, став на день старей,
   В петлицу не годится.

«В петлицу не годится!» — дружно подхватили веселящиеся и запрыгали в ритме сальтарелло. Как ни странно, Фантони снова был трезв, по крайней мере, настолько, чтобы заметить у ворот Альбино, удивиться и подойти к нему.

— Мессир Кьяндарони, какими судьбами?

— Я… просто случайно свернул… Перепутал квартал. Но вы знаете, что случилось?

— У нас? — Фантони рассмеялся, и Альбино понял, что он всё же немного хмельной, — конечно, знаю: мой дружок Душка отмечает сегодня день ангела, и я выставил ему бочонок вина и бычка. А это, — он показал на лихо отплясывавших девчонку и юношу — Мушка и Чушка, мои товарищи по цеху бродячей музицирующей шпаны, остальные — гости Душки. Присоединяйтесь.

— Вы… Я не о том. Погиб мессир Линцано. Его тело полчаса назад обнаружили у Фонте Бранда.

— У источника? — спокойно удивился Франческо, он, казалось, ничуть не был поражён, однако тут же осведомился, — а вы там что делали?

— Гуляли с мессиром Тонди и Бариле.

— Что у вас, что у мессира Камилло, просто дар обнаруживать трупы, — развёл руками Фантони, — опять Бочонок, что ли, пить захотел?

— Нет, мессир Тонди заметил его и мы… — Альбино растерялся. — То есть он увидел труп и увёл меня. Но тело нашли спустя считанные минуты. Но не мы, он успел отойти и меня оттащил.

Франческо усмехнулся.

— Правильно сделал, а то вам троим присвоили бы в Сиене звание «авантюристов-трупоискатей». Не следует часто попадать в поле зрения мессира Корсиньяно: у него хорошая память.