Возмездие

— Не переживай, Павел. Это не беда. Мы все всегда чему-то учимся. Вот и ты пройдёшь эти двухмесячные курсы, и начнёшь работать сотрудником уголовного розыска. Я думаю, что люди этой специальности вскоре будут очень востребованы. Ты только посмотри, что происходит в этой жизни. Горбачёв развалил партию, а это поверь мне, до добра не доведёт. Ты что так смотришь на меня, Павел? Ты давно в Союзе? Вот и я смотрю, что многое ты не только не знаешь, но и не понимаешь. Государство разваливается на куски. Ты только посмотри, выводим армию из Германии и восточной Европы, заводы стоят. Кому нужны наши танки и самолёты? Люди без работы, и всё это они называют демократией и рынком.

— Спасибо, Гаврил Семёнович. Когда и к кому мне нужно подойти?

— Подойдёшь к начальнику отдела кадров, скажешь от меня. Он в курсе. А подойти нужно будет завтра утром, часов в девять.

— Спасибо за заботу, завтра в девять я буду у него.

Гаврил Семёнович встал из-за стола и направился к своей автомашине.

— Павел, если тебе не трудно, помоги мне снять двигатель с машины. Стар стал, один уже поднять не могу, нужна помощь.

Павел быстро снял с себя пиджак и направился вслед за ним в гараж, который стоял у них во дворе.

— Да ты сними рубашку, Павел, иначе испачкаешь. Грязное это дело, заниматься ремонтом двигателя.

Схватив за конец верёвки, стал её тянуть на себя. Наконец, двигатель поддался. Мышцы его рук набухли от усилия, образовав красивые бугры. К гаражу подошла Надежда и с интересом посмотрела на него. Павел был неплохо скроен от природы. У него были широкие плечи, узкая, как у осетина, талия, крепкие и сильные руки. Глядя на него, можно было предположить, что силушкой он также не был обделён. На правом его предплечье синела армейская татуировка в виде орла, державшего в когтях меч, с распластанными в разные стороны крыльями. Сверху татуировки готическим шрифтом было написано «Честь, Долг, Родина».

— Всё, Павел. Спасибо тебе за помощь. Красивая у тебя наколка, наверняка на службе наколол.

— Да, в Афганистане. Там вся наша разведывательная рота сделала подобную наколку. Это память о войне и боевой дружбе, — ответил Лавров. — Может ещё чем-то помочь, Гаврил Семёнович? Не стесняйтесь, скажите, пока я здесь.

— Спасибо. Теперь я как-нибудь сам справлюсь, — ответил Гаврил Семёнович, вытирая тряпкой испачканные маслом руки.

— Тогда я пойду, с Вашего позволения.

Павел вышел из гаража и, умывшись, стал надевать на себя рубашку.

— Надя? Может, прогуляемся? Погода великолепная, я думаю, грех сидеть дома при такой погоде, — обратился он к Надежде. — Если тебе нужно переодеться, то я подожду.

Надежда исчезла за дверью, а он достал сигарету, присел на лавочку, закурил, и невольно задумался о предстоящем дне.

— А вдруг откажут в приёме на работу? — почему-то подумал он. — Мало ли к чему можно придраться, возьмут и откажут, что тогда? Может, им нужны сотрудники уголовного розыска лишь на словах?

От этих тревожных мыслей его отвлекла Надежда, которая вышла из дома. Она была одета в голубое платье, которое так хорошо шло к её светлым волосам. Павел уже в который раз отметил про себя красоту этой девушки. Все вещи, которые она одевала, лишний раз подчёркивали её природную красоту и обаяние. Она нисколько не уступала зарубежным моделям, которых он видел на иностранных журналах, служа в Афганистане.

— Ну, куда мы сегодня с тобой пойдём? — поинтересовалась она у него.

— Поехали в речной порт. Посмотрим на Волгу, на пароходы. Ты знаешь, я последние четыре года, кроме гор и песка, ничего не видел.

Они направились к ближайшей остановке. Дождавшись троллейбуса, они поехали в речной порт.

* * *

Павел проснулся рано. Встав с кровати, он сделал зарядку и направился в ванную комнату принять душ. Проходя мимо кухни, из которой уже неслись вкусные запахи, он понял, что опередить мать ему всё равно не удалось. Он принял душ, побрился и направился в кухню. Мать там уже вовсю хлопотала.

— Сынок? Может не стоит идти работать в милицию. Там же опасно. Ты с одной войны сразу бросаешься в другую. Наверное, можно обойтись и без такой опасной работы. Сейчас многие занимаются коммерцией. Может, стоит и тебе попробовать? А вдруг получится?

Павел улыбнулся и нежно посмотрел на мать. Он её отлично понимал.

— Ты же знаешь, мама, что у нас в роду никогда не было купцов. Зачем ты мне советуешь стать торгашом? Я офицер, а не торгаш. Пускай торгует тот, кто умеет это делать.

— Тогда поступай, как велит тебе сердце. Просто у меня нехорошее предчувствие, как бы чего не получилось. Там в милиции тоже разные люди.

— Ничего, мама. Ты не переживай, я у тебя уже не мальчик, и уже хорошо знаю, что такое хорошо и что такое плохо.

Он встал из-за стола и стал одеваться.

— Ты что, сынок, в этой армейской куртке пойдёшь? Не смеши народ, сейчас не сороковые годы, чтобы ходить в армейской одежде. Что, у тебя больше нечего одеть?

Павел достал из шифоньера новый серый костюм, белую рубашку и галстук. Одевшись, он стал рассматривать себя в зеркале.

— Ну вот, совершенно другой вид у тебя. Запомни, по одёжке встречают, а по уму провожают.