Возмездие

Прервав поток бессвязных оправданий, Корчак отправился беседовать с командиром полицейского патруля. Им оказался совсем юный оболтус с растительностью на верхней губе, какой самое место было бы под мышкой. Вспомнилась поговорка про «усы ободранной лисы». Решив не огорчать лейтенанта, Корчак промолчал на этот счет и спросил, почему наряд прибыл с таким опозданием.

Лейтенант посмотрел влево, вправо и, продолжая избегать устремленного на него взгляда, сказал, что поступил другой срочный вызов.

— Что может быть срочнее налета бандитов? — вскипел Корчак. — И почему вас только четверо? Здесь было около двух десятков бандитов.

— Ну вот, — пробормотал лейтенант. — И что бы мы сделали вчетвером против банды?

— Где же ваш хваленый ОМОН, или как он теперь у вас называется?

— Это не в моей компетенции, гражданин. Ну что, протокол будем составлять?

— Составляйте, — махнул рукой Корчак. — Все равно ни на что больше не годитесь.

Он был вне себя от гнева и не сразу вспомнил про семью. Его словно ледяной водой окатили. Он позвонил Эльзе и, когда она ответила, спросил, как дела дома. Его притворно-безразличный тон не ввел ее в заблуждение.

— Что случилось? — спросила она. — Прямо говори, Игнат. Помни, что это не только тебя касается. Всех нас. И не смей держать меня в неведении. Это нечестно.

— Клуб разгромили, — неохотно признался Корчак. — Тот, что на набережной, новый совсем.

— Как это разгромили? — не поняла Эльза. — Зачем?

— Чтобы теперь подъехать ко мне на кривой козе и предложить защиту от хулиганов. Гангстерская классика. Предложение, от которого нельзя отказаться.

— И что ты собираешься делать?

— Позвоню Льву. Опять придется подключать его.

— Ты уверен? Может, безопаснее платить им, чем…

— Не смей! — вскричал Корчак таким страшным голосом, что все, кто находился в пределах слышимости, повернулись в его сторону. — Не смей мне предлагать сделки с бандитами! Эти мрази потому и терроризируют нас, что им не дают отпора. Не дождутся от меня!

— Игнат!

Эльза окликнула его тихо, но он услышал.

— Что?

— Подумай о детях, — сказала она. — Поступай, как сочтешь нужным. На меня можешь не оглядываться. Но не забывай о малышах. Это все, о чем я тебя прошу.

— Конечно, — произнес Корчак. — Спасибо, Эльза.

— За что?

— За то, что ты есть. Этого достаточно. До встречи. Будь умницей. И поосторожней там.

— Не волнуйся. Все хорошо.

Не пряча телефон, Корчак перезвонил Левченко.

— Пришел мой черед, — сухо произнес он. — Теперь за меня взялись.

Последовала пауза.

— Хочешь сказать… — начал Левченко.

— Уже сказал. — Корчак вдруг почувствовал неимоверную усталость.

Он понял, что все бесполезно. Уготованного ему не миновать, что ни делай, как ни старайся. Хоть сдавайся, хоть сражайся, конец все равно один. Мысль была холодная и острая, как клинок, пронзивший сердце. Неожиданно для себя Корчак понял, что готов опустить руки, но все же заставил себя выпрямиться и продолжил слушать голос в трубке.

Левченко бушевал. Он потребовал передать трубку лейтенанту, пообещав заставить того сожрать собственные погоны.

— При чем тут этот мальчишка? — вздохнул Корчак. — Звонки дежурному по городу поступали. А он, вместо того чтобы волкодавов прислать, патрульную машину сюда направил…

— С дежурным разберусь особо, — пообещал Левченко. — Ты когда приедешь?

— Зачем мне приезжать, Лев?

— Как это зачем? А заявление кто писать будет? Не могу же я вот так, с бухты-барахты, дело завести.

— Я лейтенанту передам заявление, — решил Корчак. — Тут дел невпроворот. Мамаево побоище.

— Пиши ему, — согласился Левченко. — На мою фамилию. И поосторожнее. Охрану приставить к тебе?

— Обойдусь пока.

— Напрасно отказываешься, Игнат. По закону жанра бандиты теперь к тебе обратятся. Рэкет называется. Следуя всем правилам наезда, они появятся, чтобы крышу предложить. Лучше подстраховаться. Чтобы впредь эксцессов не было.

— Не будет, Лев.

Левченко понизил голос, чтобы спросить:

— Значит, ты решил согласиться на их условия? Между нами говоря, это правильно. Пусть думают, что обломали тебя. Месяц-другой будешь платить им, а там возьмем на чем-нибудь с поличным. Недолго веревочке виться. Повяжем сволочей, помяни мое слово.

— Надеюсь, — произнес Корчак отсутствующим тоном. — Одного в толк не возьму…

— Что же тебе непонятно? — спросил Левченко.

— Обычно рэкетиры сперва по-хорошему пытаются договориться. А эти как с цепи сорвались. Почему? Словно зуб на меня имеют. А я не помню, чтобы я «вальтеровцам» дорогу переходил.

— Все просто, Игнат. Бандиты, прежде чем действовать, будущую жертву тщательно изучают. Характер, привычки, слабые места. Поняли, что миром с тобой не получится, вот и пошли войной.

— Хотят войну — значит, получат, — пробормотал Корчак.

— Погоди, ты же вроде не собирался?! — заволновался Левченко.

— Зато ты собирался. Кто бандитов повязать собрался?

— А! Вот ты о чем. — Левченко облегченно рассмеялся. — От сердца отлегло, Игнат. Я уж решил, что ты, как обычно, буром решил переть.

— Жизнь меня переучила, — вздохнул Корчак. — Гибкость и предусмотрительность — вот что сегодня актуально.

— Рад слышать. Молодец.