Возмездие

— Твой внешний вид не… не отталкивает меня. — Она слегка наклоняется вперед, и внезапно я чувствую легкий намек на влагу на моей рубашке. В капюшоне ее милого бутончика есть металлический пирсинг, несомненно, дворцовый сувенир. Она трется об меня, ища собственного удовольствия. Ее губы слегка приоткрываются, позволяя мне взглянуть на ее блестящий розовый язык. Ее зрачки расширяются, а нижняя губа дрожит, когда она медленно вздыхает. — Деревня горит, и там слишком много мертвецов, и я все еще не знаю, могут ли мои люди попытаться убить тебя, когда мы выйдем на улицу, что было бы катастрофой для них, но я не могу остановить это, это… — Она потирается немного сильнее, вонзая крошечное металлическое кольцо в мою плоть.

Я не могу сдержать улыбку, которая медленно расплывается по моему лицу. Она просто ничего не может с собой поделать, не так ли?

По моему телу разливаются волны тепла, разрушая ледяные чары.

— Не останавливайся, — протянул я, упиваясь ею с головы до пят, наслаждаясь ощущением ее тела, наслаждаясь властью над ней.

— Я-я не могу.

Моя улыбка становится шире.

— Сними.

— Ч-что?

— Мою рубашку. Сними ее.

— Ох. — Внезапно выражение ее лица меняется. Ее невинность превращается в хитрую уверенность. Как будто она только что осознала свою власть надо мной.

Она замирает. Ее руки опускаются на край моей рубашки. Сначала она медленно поднимает одежду, дразня меня видом своего гладкого живота.

Мой взгляд опускается. Я вижу блестящие розовые лепестки ее плоти. Над ее входом сияет тонкое золотое кольцо. Я ласкаю его подушечкой большого пальца, продолжая прикасаться к нежному бутону ее клитора.

Тихого стона, вырывающегося из ее горла, достаточно, чтобы стереть последнюю рациональную мысль в моем мозгу.

Я никогда в жизни не видел ничего более восхитительного.

Она совершенно готова.

И я возьму ее.

Я надавливаю еще сильнее…

Она хнычет.

— Пожалуйста, Кайм…

О, мне действительно нравится, когда она так произносит мое имя.

— Что тебе нужно, Амали? — Она понятия не имеет, насколько я близок к тому, чтобы потерять контроль.

— Я…

— Что сладкая?

— Пожалуйста, просто прекрати эту долбаную пытку. — Скрестив руки, она хватает край моей рубашки и стягивает ее через голову, швырнув куда-то в угол.

Я упиваюсь видом ее обнаженного тела. Восхищаюсь изящным изгибом ее шеи и элегантными линиями плеч и ключиц. У нее идеально округлая грудь, а соски изящно проколоты. Я обхватываю ее левую грудь рукой, дразня ее дерзкий сосок нежными касаниями пальца.

Внезапно с силой она сдавливает бедра и сдвигается. Ее естество прижимается к меху напротив моего напряженного члена.

Все, хватит.

Я больше не могу… не могу сдерживаться.

Среди крови, пыли и дыма я обнимаю ее за тонкую талию и притягиваю к себе.

На этот раз она не сопротивляется.

Глава 27

Амали

Кайм берет инициативу на себя, скользя грубыми руками по моей голой спине, ягодицам и бедрам.

Он больше не нежный. Он двигается с бешеной энергией, и, возможно, это всего лишь мое воображение, но, клянусь, его руки дрожат.

Обнаружив шелковые складки моего входа, он издает глубокое рычание. Кончики его пальцев скользят по моему пирсингу, и меня охватывает дикая волна удовольствия. Я вздрагиваю. Так вот для чего была предназначена эта проклятая штука. Слава Селиз, у меня еще не было времени подумать, как ее убрать.

Я ненавидела проклятые штуки, но в его руках…

Я совсем не против.

Он может делать с ними все, что захочет… со мной.

Кайм скользит внутрь меня пальцем.

— Ты тугая, — шепчет он, когда я чувствую крошечный укол боли. Ощущение быстро уступает место удовольствию, когда он двигает пальцем вперед и назад, находя определенное место, которое вызывает сильное удовольствие.

Он медленно вставляет второй палец, затем третий, растягивая меня, наполняя меня удовольствием и болью.

Затем он убирает пальцы и тянет за мой пирсинг, нежно щелкая по клитору.

У меня перехватывает дыхание.

Все пульсирует. Во мне открывается огромная бездна потребности, требующей быть заполненой.

Он единственный, кто может меня удовлетворить. Я знаю это так же точно, как знаю о его отличиях.

Но тут что-то заставляет меня колебаться. В груди проникает старое знакомое чувство недовольства, и я замираю.

Я действительно не знаю почему.

Всматриваюсь в его лицо. Ледяной оттенок его лица слегка поблек. Его глаза опасно сужены, губы приоткрыты, обнажая сверкающие белые зубы и дразнящий намек на мягкость.

От того, что происходит дальше, у меня перехватывает дыхание.

Его черты смягчаются. Брови слегка приподнимаются, глаза расширяются, и напряжение исчезает с его лица.

— Ты готова, — просто говорит он. — Забудь о том, что они пытались тебя заставить делать. Ты слишком сильна, чтобы тебя запугать. Ты не повреждена, ты сильнее.

Откуда он знает?

Он должен быть холодным, бесчувственным убийцей, а не сложной загадкой льда и тепла — нежности и жестокости.

Невозможный человек.

Я больше ничего не понимаю.

Отбросив осторожность, я целую его.

Сначала его губы мягкие, неподвижные и слегка прохладные. Я замираю, гадая, не была ли слишком напористой, должна ли…

Он целует меня в ответ.