Возмездие

Что здесь произошло?… Неужели Шталекер провален и теперь в доме хозяйничают фашисты? Похоже, что так оно и есть. Но вот в дверях дома появилась женщина. Судя по описаниям Герберта, это жена Шталекера, Берта. Она улыбается, машет офицерам рукой, те отвечают. Как же может вести себя так жена антифашиста, который взят, сидит где-нибудь в гестапо? И ещё: почему по телефону ответили, что Отто Шталекер придёт на завод через два часа?… Что-то здесь непонятно. Но ясно одно: идти сюда нельзя.

Эти мысли вихрем проносятся в голове, пока Аскер движется мимо дома. Он ни на миг не теряет из виду товарища. Тот замедляет шаги. Теперь они гораздо ближе друг к другу. И вдруг Ланге торопливо сворачивает в боковую улочку. Да, да, торопливо, Аскер это ясно видит. Почти тотчас появляются двое мужчин. Чем же они так напугали Ланге?

…Несколько минут спустя Аскер и Ланге сидят на скамеечке в сквере, дымя сигаретами. Для женщины, которая катит мимо колясочку с ребёнком, — это два солдата, занятые ленивой беседой. Если б знала она, что сейчас у них на душе!

— Это были рабочие, двое знакомых парней с заводам — шепчет Ланге. — Обомлел, когда их увидел. На всякий случай решил свернуть…

— Ну, они бы вас не узнали, — успокаивает Аскер.

— Все же… Что будем делать? — В голосе Герберта тревога.

— Покурим, — говорит Аскер. — Подумаем.

— Выход один!

Аскер не отвечает. Он знает, что имеет в виду Ланге.

Но это опасно, очень опасно. Если бы не дочь Герберта!..

А время идёт. Надо решать.

— Выход один, — повторяет Ланге, зажигая новую сигарету.

— Но ваша дочь?

— Это я устрою!

— Как?

— Мы не покажемся ей на глаза.

Мимо проходят трое — мужчина и две женщины. Одна из них с любопытством оглядывает сидящих, что-то говорит подруге. Обе смеются.

Аскер напряжённо размышляет. Быть может, отправиться на третью явку — ту, что на самый крайний случай? Но туда надо ехать поездом, они же — только с вокзала, их видели там патрульные, которых, вероятно, ещё не успели сменить. И потом, на третью явку может идти только он один. А как же Герберт?

Снова прохожие. Один из них подходит к скамье.

— Нет ли огонька?

Аскер молча достаёт зажигалку. Ланге сидит, будто окаменев.

И Аскер решает:

— Идёмте!

Глава десятая

1

Стоя в конце коридора, Аскер видел, как Герберт успокаивал плачущую жену.

— Ну, перестань, перестань, — бормотал он, гладя её волосы, вытирая платком глаза, щеки.

— Как… как это случилось? — шептала женщина. — Ведь ты…

— Случилась ошибка. Бывает же, правда?

Женщина кивнула. Она немного пришла в себя и теперь лишь изредка судорожно всхлипывала.

— Рози? — негромко сказал Герберт. — Где она?

— Ой!.. Ты же не видел её!

Лизель хотела было идти в комнату, Ланге взял её за руку.

— Мне нельзя к ней.

— Почему, Герберт?

— Объясню после. Пока запомни: Рози не должна знать, что я приехал. Ни Рози, ни родные, ни соседи… Никто. Поняла?

Женщина растерянно кивнула.

— Никому ни звука. Ни обо мне, ни о моем товарище. Мы приехали тайно, по особому поручению. Очень важное поручение для Германии, понимаешь?

Лизель снова кивнула.

— Рози спит?

— Да, бедняжка только недавно уснула. Мы провели такую ночь!..

— Слушай меня внимательно, Лизель. Мы пройдём на кухню. Ты разбудишь Рози, оденешь и отведёшь к твоей матери. Надеюсь, она здорова?

— Да, Герберт.

— Очень хорошо. Отведи девочку и оставь у бабушки. Скажи, что будешь занята, мобилизована или что-нибудь в этом роде. Словом, Рози должна пробыть там два дня, поняла? И быстрее возвращайся.

— Хорошо, Герберт.

— Только ещё раз предупреждаю: о нас — ни одной живой душе. Ведь я пропал без вести, да? Ты такое письмо получила?

— Да.

— Ну вот и хорошо. Пропал — значит, пропал.

Подошёл Аскер.

— Меня зовут Краузе. Курт Краузе. Мы приехали вместе. Я друг вашего мужа. Он так взволнован встречей с вами, что забыл представить…

— Лизель, — сказал Ланге, — Курт Краузе — мой самый большой друг. Знай: мы с тобой обязаны ему тем, что я сейчас здесь. Да и вообще…

— Спасибо вам! — Лизель порывисто протянула руку. Аскер пожал её.

— У меня к вам просьба, фрау Лизель, — сказал Аскер. — Вы должны вести себя так, будто ничего не произошло. У вас покраснели глаза. Освежитесь, успокойтесь. А уж потом уходите.

Аскер и Ланге прошли в кухню. Сначала они слышали журчание воды в умывальнике. Затем раздались торопливые шаги Лизель. До них донёсся её голос и лепет девочки.

Прошла ещё минута. Вот хлопнула входная дверь, и в доме стало тихо.

Герберт и Аскер вышли в коридор, приникли к окошку, чуть отодвинув занавеску. По дорожке шла Лизель, ведя за руку Рози. Аскер скосил глаза на товарища. У Ланге были плотно сжаты губы, дрожал подбородок.

Аскер обнял его:

— Хотите сигарету?

Ланге кивнул. Покурили, сидя на стареньком диванчике. Аскер поднял глаза и увидел на стене портрет Герберта, увитый траурной лентой.

— Совсем как у Марка Твена, — пошутил он, чтобы разрядить обстановку. — Почти что присутствуете на собственных похоронах.

Ланге встал, шагнул к портрету.

— Не трогайте!

Ланге остановился, озадаченно поглядел на товарища. Сообразив, кивнул.

— И жене скажите, когда придёт.

— Понимаю…