Возмездие

—        Ой, ну что вы, Юрий Максимович, разве туда пробьешься? В музыкальном мире такая клановость! Нужны связи. Или родственные, или какие-либо другие. У меня их нет. Да Митя и не хотел становиться музыкантом. Если честно, мы с большим трудом заставили его закончить школу. Это сейчас он с удовольствием играет для гостей. А тогда, когда нужно было каждый день после обычной школы ехать в музыкальную... О, страшно вспомнить! Сколько я выслушала о загубленном детстве! Все ребята во дворе играют в футбол... А он мимо, с футляром в руке.

—        Понимаю. Что ж, вы умница, что заставили его доучиться! В жизни все пригождается, всякое умение. Будет у нас в походах играть. Он на гитаре играть умеет?

—        Да. И на фортепьяно.

—        Фортепьяно мы вряд ли возьмем с собой, а вот гитару — непременно!

—        Митя в вас буквально влюблен! Вернулся из похода последнего...

—        Это вы про слет туристический?

—        Ну да. И все разговоры только о вас! Какой вы замечательный! Наверное, это счастье — знать, что дети тебя любят.

—        Да, — покачал головой Юрий Максимович и чуть улыбнулся чему-то своему.

Они помолчали.

—        Юрий Максимович! А вот эти походы ваши... Митя так мечтает о них. А сколько это стоит? — осмелев от выпитого коньяка, спросила Марина. — Ну, я потому спрашиваю, что мне нужно заранее готовиться...

—        Я прекрасно понимаю, Марина Борисовна, что ваше материальное положение... достаточно сложное. Взносы на каждый поход разные. От маршрута зависит, от продолжительности похода. Но вы не волнуйтесь, мы этот вопрос решим. У нас есть спонсоры. Это бывшие мои ученики, которые сделали успешную карьеру и могут позволить себе благотворительность. Есть денежный фонд. Некоторые ребята, чье материальное положение является тяжелым, участвуют в походах на льготных условиях. Я не могу полностью освободить вас от взноса, это вызовет разговоры...

—Что вы, что вы! — замахала руками Марина.

—        ...Но существенно снизить его размер — это реально. Вы просто будете говорить мне, сколько сможете заплатить. Сколько сможете, столько и заплатите. Хоть три рубля. Ну, успокоились?

Он улыбнулся ей спокойным, почти неподвижным лицом.

—        Спасибо вам! — Марина поправила очки.

—        У вас очень красивые очки. И очень вам идут. Вы очень красивая женщина. Не дешевой красотой с глянцевых обложек. А совсем особой, редкостной, которую нужно уметь увидеть. Да, вы очень красивы... Среди ваших предков наверняка была какая-нибудь придворная японская красавица. Я прав?

—        Не знаю. Я коренная ленинградка. Как минимум в четвертом поколении. Но если и есть среди моих предков японцы, скорее самураи, чем красавицы, — усмехнулась Марина.

—        Одно не исключает другого. Самурай тоже может быть красавцем. Хотя какой же в вас самурай? Вы такая мягкая и женственная. И очень молодо выглядите. Вы это знаете? Дать вам огня?

Марина, в замешательстве вертевшая в руке сигарету, подалась навстречу огоньку зажигалки, которой щелкнул ее визави.

Он произнес такие слова, которые в принципе могли означать начало романа, если бы она была к этому готова. Но... почти безразличный взгляд и тон, которым эти слова были произнесены, никак не вязались с их смыслом.

Глава тринадцатая КРУГ СУЖАЕТСЯ!

Грязнов возник в кабинете Турецкого как черт из табакерки.

—        Привет, Саня!

—        Здорово! Ты Откуда? Мы вроде не договаривались.

—        Мимо проезжал. Не мог же я не зайти! Что грустный сидишь?

—        Да вот, размышляю о своем моральном убожестве.

—        С чего это? — подивился приятель. — Кто это вверг тебя в столь несвойственное настроение, Джеймс Бонд Генеральной прокуратуры?

—        Михаил Владимирович Зыков.

—        Уголовник? Бандит?

—        Ошибаешься, Слава. Господин Зыков — меценат, благотворитель и вообще другой человек. Глубоко верующий. Это Буренков какие-то противоправные действия совершал, да и то непонятно какие. То ли улицу на красный свет перешел, то ли из окна плевался. Вру, плевался — это я!

—        Что-что? У тебя температуры нет? Грипп шагает по Москве. Можно сказать, по Садовому кольцу.

—        Не-е-ет, это не грипп. Это Зыков что-то такое процитировал из церковного. Получилось, что я в него плевался. В иносказательном смысле. Вот я и печалюсь, что обидел благородного человека, пусть и разбойника. В прошлом.

—        А-а-а, — протянул Вячеслав. — Ладно, я тебе сейчас процитирую что-нибудь другое из «церковного», как ты выразился. Слушай: «Не предавайся печали душою твоею и не мучь себя своею мнительностью; ибо печаль многих убила, а пользы в ней нет!» Каково?

—        Это кто сказал?

—        Это из Ветхого Завета. А кто именно — не помню. Какая разница? Главное — чтобы помогло! Тебе помогло?

—        Да! Жаль, что в Высшей партийной школе не изучали Ветхий Завет.

—        А разве ты заканчивал Высшую партийную школу?

—        Нет. Но я бы в этом случае обязательно ее закончил!

—        Еще не все потеряно. Можешь закончить семинарию. Заочно.