Возмездие

— Долго ты… уф… не продержишься, — пропыхтел найан, — но должен признать, что…

— Что ты должен признать? — спросил ишвен, сплевывая сгусток крови.

— Что ты не так уж… уф… плохо дерешься.

— Да и ты, в общем, молодец, — признал Тириус с вымученной улыбкой.

— Может… уф… отнесем дальнейшее выяснение отношений на потом? — предложил Тубальк.

— Я как раз собирался обсудить с тобой этот вопрос.

Противники с некоторой опаской поднялись на ноги и молча растерли ушибленные места. Оба они были по шею в земле и в сухих листьях.

— Ты же знаешь, — сказал Тириус, подбирая колчан, — я желаю твоей сестре только добра. Для нее я готов на все. Я ее люблю, понимаешь?

Тубальк криво улыбнулся.

— Может быть.

— Что?

— Может быть, — повторил найан. — До сего момента я не был в этом уверен, но ты доказал мне, что я ошибался. Ты подрался ради нее, а это для меня много значит.

С удивлением и по-прежнему с некоторой опаской ишвен подошел к нему, потирая правую руку.

— Ты серьезно?

Тубальк кивнул. В его лице не было враждебности.

Найан и ишвен вернулись в деревню бок о бок. Ни тот, ни другой не осмеливались говорить. Впрочем, в словах не было нужды. И когда они вышли из леса, когда Тириус снова увидел нависающий над деревней огромный утес, он вдруг понял, что нашел свой дом.

Лания, которая вместе с другими девушками занималась дублением кож, медленно подняла голову и сложила руку козырьком, чтобы лучше видеть своего возлюбленного. Она почувствовала, что это он. Ей было приятно смотреть, как эти два человека мирно ступают рядом. Внезапно ее охватила безумная радость; бросив работу, она со всех ног понеслась к ним.

Тубальк и Тириус переглянулись. Ишвен машинально смахнул со своей туники несколько воображаемых пылинок. Потом он заключил свою возлюбленную в объятия. И пока он прижимал ее к себе, девушка взяла за руку своего брата. Так они стояли втроем довольно долго; потом Лания осторожно высвободилась из объятий Тириуса и оглядела обоих мужчин, нахмурив брови.

— Что произошло?

— Мы объяснились, — вздохнул Тириус.

— Объяснились?

— Это давно назрело, — подхватил Тубальк, растирая себе виски.

Они рассказали ей, что произошло.

— Вы просто… вы два неисправимых идиота, — принялась их ругать Лания. — Вы же могли… вы могли…

С довольным рычанием Тубальк притянул ее к себе и с силой сжал в объятиях. Потом он легонько оттолкнул ее, как надоевшую куклу. Девушка пожала плечами и взяла за руку Тириуса. Затем все трое вернулись в деревню.

* * *

Через неделю Тириус и Лания поженились.

Это показалось всем таким естественным, что никто не стал возражать, а меньше всех Тубальк, который искренне привязался к чужеземцу и стал считать его своим братом. Тириус объявил жителям деревни, что хочет остаться у них. Ему казалось, что в их лице он нашел семью. Деревня ему нравилась, в ней он чувствовал себя как дома. Скалы цвета охры, зеленые сосновые леса, отблески закатного солнца, молчаливый полет диких птиц на заре над озером Вздохов, — все это согревало ему сердце, все это много говорило его душе и напоминало о родных краях. По крайней мере, он убеждал себя в этом.

Коатль лично обвенчал их, ибо, ко всему прочему, он был еще и шаманом деревни и знал все обряды и заклинания. Им велели искупаться в кратере с благовонной водой и напоили отваром из сушеных трав. Рука об руку они вознеслись мыслью над землей, над страной Тысячи Каньонов, над океанами степей и лесов. На Лании было традиционное платье ее клана с особым ритуальным поясом, сплетенным ее матерью. На головы им надели венки из цветов, и вместе со всей деревней они до утра танцевали под покровом небес под звук барабанов. Потом, когда над темной линией скал показались первые лучи солнца, Тириус отвел свою жену в их новый дом на окраине деревни.

И началась новая жизнь.

* * *

Так они прожили четыре года, четыре долгих мирных года, промчавшихся как сон.

Они попытались зачать ребенка, но у них ничего не вышло, Лания была бесплодна, как большинство девушек ее деревни. Казалось, клан найанов был обречен на медленное угасание. Об этом никто не говорил. Лишь настоящее имело значение: медленная и прекрасная смена времен года, тысячу раз повторенные одни и те же жесты, вкус привязанности и тайных объятий. Однажды, чудесным весенним утром умерла мать Лании. Ее последние слова были обращены к склонившемуся над ее постелью Тириусу:

— Уведи ее.

Он кивнул и посмотрел куда-то вдаль.

Прах пожилой женщины развеяли над долиной.

Тубальк и Тириус теперь были неразлучны. Казалось, их дружба была крепче скалы. Их характеры странным образом дополняли друг друга: найану недоставало страстных порывов, ишвену — спокойствия и предусмотрительности.