Возмездие, или Подари мне жизнь!

Она отходит назад, словно убегает. Ее глаза уже не улыбаются. Веснушки молчат. Губы сложились в плотную линию. Я с ужасом понимаю, что она растворяется в пустоте. Уходит в пустоту. Бросает меня…

Алька…

Последнее, что отчетливо помню, это боль. От удара о пол.

Боль сковывает тело. Пустота берет в плен. Темнота хватает меня в свои тиски и не отпускает.

И я уже не хочу противиться.

Да, возьми меня!! Я твоя!! Возьми…

Миша нашел меня на полу в Алькиной комнате уже утром.

Первое, что помню — его испуганные глаза. Он хлопает меня по щекам и что-то орет. Я морщусь от его крика, хотя почти его не слышу и не понимаю слов. А он все орет и шлепает меня по щекам.

Я отвернулась от его шлепков, приоткрывая глаза шире.

— Маркова!! Маркова, мать твою!!!

Теперь я отчетливо слышу, что говорит Миша.

— Открой глаза, черт побери!! — продолжает орать он — Немедленно!!!

И чего он орет?!!

Я повинуюсь ему и открываю глаза. Смотрю на него.

Он, кажется, остывает немного и облегченно вздыхает.

— Вот и отлично, отлично, — говорит он и приподнимает меня за спину, усаживая на полу.

Когда я приняла сидячее положение, он снова заорал.

— А теперь отвечай, чем ты себя напичкала?!!

— Ничем… — прошептала я.

Он мне не поверил, я увидела это в его глазах.

— Чего ты напилась, Маркова?!! — повторил он свой вопрос.

— Ничего, — прошептала я и схватилась руками за голову — У меня голова болит.

Миша схватил меня за плечи и прижал к себе.

— Мне вообще очень больно, Миша… Очень больно…

Я уткнулась головой ему в грудь и заплакала. А он сидел рядом со мной на полу в Алькиной комнате и укачивал меня как ребенка.

Миша отвел меня в ванную комнату и буквально приказал умыться. Я отпиралась, сказывалась на то, что устала, но он велел мне заткнуться и впихнул в ванную. Дверь приказал не запирать изнутри. Боится? Совершенно напрасно. Я не вскрою себе вены. Для этого я слишком слабая. А жаль… Как же жаль!!!

Через несколько минут я поплелась на кухню. Так, опять же, приказал сделать Миша.

Он приготовил мне манную кашу, заварил крепкий чай и приготовил бутерброды.

Я утверждала, что не хочу есть, но он настоял, и я все съела.

Он сидел за столом напротив меня и смотрел на то, как я ем. Мне было все равно сейчас, хотя раньше я бы закатила истерику. Пусть смотрит.

— Расскажешь, что случилось? — проговорил Миша, наконец, когда я допивала чай.

Как же я боялась этого вопроса!

— Ничего, — соврала я и опустила голову в кружку.

Миша посмотрел на меня в упор. Я чувствовала его взгляд.

— Ты лежала без сознания в Алькиной комнате, — сказал Миша.

— Ну и что? — я, вздрогнув, пожала плечами.

Миша промолчал, хотя я знала, что его съедают куча различных вопросов. Один из которых звучит так: а не сошла ли ты с ума, девочка?

Я встала из-за стола и понесла кружку в раковину.

Я услышала, что заработал телевизор. Миша включил. Хозяйничает, как у себя дома! Но мне было все равно.

— Надь… — услышала я его тихий голос, но никак на него не прореагировала — Надь!!

— Что?!! — воскликнула я нервно.

— Уже три месяца прошло, Надь…

— И что с того?!! — с вызовом спросила я, не поворачиваясь к нему.

— Пора все забыть…

И тут я резко обернулась к нему лицом.

— Что забыть?!! Альку?!!

— Нет!! — воскликнул Миша — Нет, конечно! — и схватился за голову, взъерошив волосы — Все это…

Я поджала губы.

— Что — это?!! — спросила я с расстановкой.

— То… что произошло… — сказал Миша с сожалением в голосе — Это тебя сломает, Надь! Уже начинает ломать!! Так нельзя жить. Нельзя, понимаешь?!!

Я покачала головой и ответила совершенно серьезно:

— Нет, не понимаю.

Он заходил по кухне туда-сюда, потом остановился и посмотрел на меня.

— Нельзя жить так, как живешь ты, Надя… — проговорил он тихо — Эти три месяца…

Я посмотрела ему в глаза.

— А я и не живу, — сказала я равнодушно — Уже три месяца как я не живу, Миш.

Он всплеснул руками.

— Но так нельзя!!! — закричал он — Нельзя, Надя!! Ты ведь живая!! Ты живешь. Нужно жить дальше!!! Без Алины! Нужно учиться жить без нее!! Нужно учиться… — словно заметив, что я его не слушаю, он замолчал и вопросительно посмотрел на меня — Надя?..

Но я на него уже не смотрела. Мой взгляд был прикован к экрану телевизора.

Миша сделал тоже самое. И тоже замер.

— Скотина!!! — закричала я — Скотина!!!

Лицо злодея. Лицо негодяя. Лицо ублюдка! Он еще смел улыбаться!! Миллионы телезрителей видят, как он улыбается, смеется в камеру, хохочет мне в лицо!!! Наглое, самоуверенное, нахальное и насмешливое лицо!!!

Я сжала руки в кулаки, не замечая, что ногти впиваются в кожу.

— Ненавижу!!! Ненавижу!!! — закричала я — Скотина!! Ублюдок!!

Я бросилась к телевизору со скоростью, которой никогда в себе не знала. Я стремилась разнести черный ящик в пух и прах, чтобы он не показывал лицо грязного животного. Лицо подонка! Лицо убийцы!!!

— Скотина!!

Миша схватил меня за руки, перекрыв путь и не пуская дальше. Я билась в истерике в его руках.

— Ублюдок!! Ублюдок!! Пусти меня!! — кричала я Мише — Пусти…

Миша сдерживал мои руки, пытался успокоить, но я продолжала вырываться и молотила его кулачками.

— Тише… Тише… Успокойся, девочка… Успокойся…