Возмездие королевы Виктории

– Если прочтете его повнимательнее, то заметите, что я вырос в Палм-Сити, штат Калифорния, рядом с мексиканской границей, где испанский не то что не иностранный, а просто-таки родной язык большинства жителей.

Икс нахмурился, переваривая этот факт, но все-таки смирился с ним. Потом дал знак агенту казначейства Стокеру, все еще нависавшему над деньгами, будто орел, стерегущий свою добычу. Наклонившись, Стокер захлопнул и запер чемодан. А заодно защелкнул браслет наручников вокруг правого запястья Тони; второй конец цепочки был крепко-накрепко прикован к ручке чемодана. Оба ключа легли в небольшой кошелек, каковой Стокер в конце концов, скрепя сердце, протянул Тони.

– Вы ответственный за эти двое миллионов долларов, Хоукин. Казначейство еще в претензии за те сто долларов, что вы…

– Ключи, Стокер, будьте так любезны. Спасибо. - Тони спрятал кошелек в карман. - Если хотите, пройдите скоростной курс испанского, и забирайте свои денежки.

– Прошли, Хоукин, бегом на цыпочках! Самолет заходит на посадку.

Соунз и еще один дюжий агент, встав по бокам от Тони, повели его к двери. А он и в самом деле шагал чуть ли не на цыпочках, болезненно ощущая битком набитые взрывчаткой каблуки.

2

Тони всегда мечтал путешествовать подобным образом, однако предпочел бы, чтобы это произошло при иных обстоятельствах, чтобы можно было насладиться поездкой по-настоящему. У обочины их уже дожидался большой черный "Кадиллак" с распахнутыми дверцами. Его окружали мотоциклисты, тревожа воздух выхлопами, а полицейские машины ждали позади и впереди. Обнаружился даже армейский вездеход, забитый вооруженными до зубов солдатами, призванный составлять тыловую походную заставу. Все было наготове. Не успели они даже усесться, как дверцы захлопнулись, и машина моментально рванулась с места. Взревев могучими двигателями, мотоциклы уравняли скорость с машиной, и впечатляющая кавалькада вырвалась на просторы широкой авеню.

Очевидно, подразделения дорожной полиции расчищали дорогу впереди, потому что они мчались через город с неизменной скоростью в шестьдесят миль в час. А как только выскочили на шоссе, она с гулом наросла до добрых сотни миль в час, и вездеход поневоле отстал, уменьшившись до тускло-оливкового пятнышка, в конце концов пропавшего за поворотом. Вихрем пролетев среди зеленых пейзажей Вирджинии, они свернули к Международному аэропорту Даллес. Над головами, четко очерченный на фоне синих дневных небес, замаячил силуэт массивного самолета, в котором Тони теперь распознал Ди-Си-10.

– Это он? - поинтересовался он у Соунза, в наушниках сидевшего на переднем сиденье, бормоча что-то в микрофон.

– Он. Вышка старалась задерживать их как можно дольше, но они настаивают на посадке. Тут не поспоришь. Мы едва поспеваем. Нам придется отправиться прямиком на поле, минуя терминал.

Пришлось прибегнуть к весьма жестким аргументам, воззвать к высшим инстанциям, но все-таки удалось убедить администрацию аэропорта, что автомобиль следует выпустить на летное поле. У ворот мотоциклетный эскорт и полицейские машины рассыпались в стороны, и "Кадиллак" пронесся сквозь них в одиноком великолепии. Всякое движение на поле было остановлено, и только машина Бюро мчалась к посадочной зоне в центре поля, прибыв на место одновременно с "Хаджи" Ди-Си-10, только-только сворачивавшим с рулежной дорожки.

Когда речь идет об аэропорте Даллес, следует учитывать не только тот факт, что назван он в память непреклонного архитектора холодной войны. По ряду соображений - отчасти финансового характера, отчасти объективных - самолеты не подкатывают к терминалу, как во всех других аэропортах мира. Вместо этого они выжидают в доброй полумиле от стеклянного здания терминала с наклонной крышей. Ничего не подозревающие отбывающие пассажиры выходят сквозь ворота обычным манером, сдавая билеты, подвергаясь досмотру, а за воротами усаживаются в самую уродливую колымагу, когда-либо приводившуюся в движение двигателем внутреннего сгорания.

Это пассажирский транспорт - нечто вроде железнодорожного вагона, высящегося на гидравлических поршнях. Далеко внизу находится шасси, опирающееся на огромные резиновые шины. Как только все пассажиры займут места, экипаж сдает назад, одновременно приседая на гидравлике, будто затаившийся богомол. Приблизительно на уровне земли он величественно катит к дожидающемуся самолету со скоростью двенадцати миль в час, а по прибытии пассажирская секция снова возносится на гидравлике в воздух на добрые восемнадцать футов, вровень с дверью самолета.