Возмездие Мары Дайер (ЛП)

Река полнилась кораблями, берега — причалами, а здания — куполами, арками и шпилями, задевавшими небо. Трубы плевались клубами черного дыма в воздух, а мои уши упивались городскими звуками: криками, свистом, звоном и скрипом, а также другими, которые были мне в новинку, я даже не могла их назвать.

Я вернулась в каюту, чтобы собрать вещи, и обнаружила, что меня уже ждут.

Мужчина был в черной одежде, под стать своим глазам с морщинками по углам. Лицо у него было добрым, голос — насыщенным и низким.

— Я мистер Гримсби, — представился он. — Нас связывает знакомство с мистером Барбари.

Я не ответила.

— Он прислал письмо моей госпоже с просьбой проводить вас домой в Лондоне. Вы готовы, мисс?

Да.

Мужчина поднял мой чемодан, и я замерла. Он заметил.

— Могу я отнести ваши вещи?

«Нет», — хотелось мне сказать, но я кивнула.

Я спустилась с мистером Гримсби с корабля, наблюдая, как мой чемодан подскакивает на ступеньках. Из какофонии звуков топота копыт, колес, тростей и ног я разобрала цокот своих новых туфлей по каменной дорожке. Чтобы успокоиться, я считала собственные шаги.

Ветер не щадил мое тонкое платье, и я укуталась в него поплотнее, пока мистер Гримсби пробивал дорогу к ожидающему нас экипажу. Чернильная лошадь занервничала при моем приближении.

— Тише, девочка, — сказал возница, похлопав ее по шее.

Я сделала осторожный шаг в ее сторону, и лошадь фыркнула, затопав на месте. Я не понимала. У меня хорошо складывались отношения с животными; мой разум полнился расплывчатыми воспоминаниями о том, как я кормила с руки обезьянок или каталась с сестрой на спине слона, пока тот переплывал реку.

Лошадь заржала, и из-за этого ремни, что крепили ее голову и туловище к повозке, натянулись.

Хозяин извинился перед мистером Гримсби:

— Не знаю, что на нее нашло, сэр.

Я протянула руку, чтобы успокоить ее.

Тут животное встало на дыбы. Ее жидкие черные глаза закатились, оставляя лишь белки, а затем, без всякого предупреждения, она рванула вперед.

Мистер Гримсби в шоке смотрел за экипажем, несущимся по людной улице, вызывая крики и визг. Аварию мы скорее услышали, чем увидели.

Мужчина чуть обо мне не позабыл и побежал в сторону экипажа. Я следовала за ним по пятам, о чем вскоре пожалела.

Повозка перевернулась, колеса крутились в воздухе. Лошадь пыталась перепрыгнуть через железный забор с пиками.

Ей не удалось.

Мое горло сжалось от боли, грозившей перерасти в крик. Я никогда не плакала. Ни когда сожгли дядю, ни когда убили сестру. Но увидев некогда прекрасное черное тело лошади сломанным, ее скользкую от крови шкуру, услышав выстрел, прекративший ее боль и страдания, мои глаза запекло от слез. Я смахнула их, прежде чем кто-либо успел заметить.

11

Мои глаза затрепетали и открылись. Казалось, будто меня качали, или я порхала в воздухе.

— Мне очень-очень жаль, Мара, — голос был приглушен, искажен, и исходил от существа с огромными, пустыми темными глазами и дырявой мордой. Оно склонилось надо мной и запыхтело, раскрывая мне рот. Хотелось закричать, но мои губы и зубы онемели.

Когда я снова открыла глаза, мир побелел, а существо исчезло. Ноздри пекло от химических запахов, а земля под ногами была твердой и неуступчивой.

Потому что это не земля, поняла я, когда в глазах прояснилось. Это стол. Операционный. Такой холодный, такой холодный, что я не ощущала собственного тела.

— Хотела бы я этого избежать, — голос принадлежал доктору Кэллс, она появилась в моем поле зрения. Никогда не видела ее без макияжа. Она выглядела поразительно молодой, не считая глубоких морщин в форме скобок у рта. Пряди выскользнули из беспорядочной дульки на затылке. От нее пахло потом и отбеливателем.

— Я хотела вылечить тебя. Думала, что могу тебя спасти. — Она покачала головой, будто не могла поверить в собственную наивность. — Считала, если мы будем регулярно вводить анемозин и амилет, то, в конце концов, сможем вернуть тебя семье. Я действительно думала, что ты сможешь вернуться в школу! — Тут женщина рассмеялась: визгливо, с нотками паники. Она не смотрела на меня… не уверена, со мной ли она вообще разговаривала. И… она плакала?

— Прости, что заставила поверить, что Ной жив. Мне очень жаль. Знаю, тебе было тяжело слышать запись его голоса. Но Джуд не оставил меня выбора, понимаешь? Он… не в порядке. Я понятия не имела, что он зайдет так далеко в Тамерлане. Ни малейшего. Иногда даже я не могу предсказать его действия, — она снова рассмеялась. — Клэр была единственной, кто мог. Но никто не в силах ее вернуть.

Кэллс вытерла покрасневшие глаза тыльной стороной ладони.