Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?

Следует признать, что основные предполагаемые цели антисемитской провокации были достигнуты. Все еще популярные в интеллигентской среде либеральные оппозиционеры (вроде Явлинского) даже не попытались возглавить стихийный протест широких масс, побрезговав близким общением с нормальными людьми. Правые и левые оппозиционеры не объединились в единый народный фронт (или, в других терминах, Движение Сопротивления), и артикуляция синтеза социальных, патриотических и либеральных ценностей, стихийно осуществленная российским обществом, вновь была отложена на неопределенный срок. И, наконец, общественное мнение развитых стран и глобальные СМИ ограничились простым сочувствием россиянам, вынужденным бороться за право на существование, не оказав им никакой действенной помощи (даже на уровне информационной поддержки).

Тем не менее не следует забывать, что «вслед за» – не означает «потому что».

Цели правящей бюрократии, обслуживаемые в том числе и рассматриваемой провокацией, были достигнуты, как представляется, не благодаря ее успешности, но лишь из-за преступных неготовности, самовлюбленности, напыщенности и сибаритства самих лидеров оппозиции – как правой, так и левой. Не только в то время, в начале 2005 года, но и по сей день они все еще не осознали в полной мере бессмысленность и, более того, пагубность любого сотрудничества с действующей и разлагающейся заживо властью.

Сама провокация, несмотря на колоссальное воодушевление «демшизы», вновь почувствовавшей себя неотъемлемой частью государственной машины, получила лишь весьма ограниченный резонанс, который так и не стал самоподдерживающимся. С одной стороны, российское общество, даже разумное большинство представителей либеральной интеллигенции, в целом скептически отнеслось к идее о внезапном проявлении антисемитизма левых оппозиционеров и сочло его проявлением не столько их собственной активности, сколько активности правящей бюрократии, дирижирующей в собственных корыстных целях деятельностью основной части экстремистских сил.

С другой стороны, при всей неприязни друг к другу правые и левые оппозиционеры, во-первых, хорошо знали друг друга и понимали, какие обвинения соответствуют (или в принципе могут соответствовать) действительности, а какие нет и, во-вторых, испытывали значительно большую неприязнь к правящей бюрократии, чем друг к другу. Разумеется, это относится не к некоторым лидерам, готовым продаваться за возможность приватизации дачи (так, Зюганов накануне выборов в Мосгордуму в декабре 2005 года с восторгом присоединился к травле «Родины») или просто за доброе слово кремлевского «куратора», а к широкой массе руководителей среднего уровня и рядовых участников оппозиционных партий и движений.

Поэтому трагическая для нашей страны неспособность оппозиционных групп (язык не поворачивается назвать их «силами») использовать шанс начала 2005 года является безусловным поражением России, но отнюдь не победой правящей бюрократии и тем более не успехом конкретной провокации, хотя на ее раздувание и были брошены колоссальные и достаточно разнообразные силы.

Вероятное осознание профессиональной частью правящей бюрократии неудачи антисемитской провокации, как и понимание того, что провоцируемый в среде противников раскол должен быть обоюдным (ибо односторонняя обида урегулируется значительно легче взаимной), привело к возбуждению ненависти социально-патриотических сил общества к либеральной оппозиции. При этом разжигании использовались многие реальные факторы – от ужесточающейся глобальной конкуренции, в которой основной ущерб России наносит именно Запад, до действительно имеющей место, а часто даже и вовсе не скрываемой вражды целого ряда видных либералов к России как таковой.

Дополнительным стимулом активности на этом направлении стал, по-видимому, иррациональный ужас правящей бюрократии перед перспективой возникновения в России «оранжевой революции», причины которой недоступны ее пониманию, так как она в принципе не может поверить в способность населения осознать и тем более самостоятельно защищать свои интересы.

Играет свою роль и стремление изолировать внутри нашей страны правых, чтобы получаемая ими поддержка Запада и крупного бизнеса не привела к усилению социально и патриотически ориентированных крыльев оппозиции.

Демонстрация покушения на Чубайса (в силу профессиональной нелепости действий потенциальных террористов поверить в серьезность этого покушения крайне сложно) представляется далеко не только попыткой запугать его (вероятно, для изъятия из-под его контроля тех или иных финансовых потоков или механизма принятия стратегических коммерческих решений РАО «ЕЭС России»). Весьма вероятно, что целью данной операции (как и целью публичных заявлений Чубайса и его сотрудников в декабре 2005 года с обещаниями массированных отключений света в Москве в случае похолодания) стало и напоминание обществу об этой полузабытой, но по-прежнему омерзительной политической фигуре, призванное вновь разжечь ненависть к нему лично, а заодно и к его подельникам-либералам.