Возмездие. Никогда не поздно

Андрей Маевский не рискнул идти к домику напрямую, а для того чтобы подойти с тыла и не быть замеченным, ему придется сделать порядочный крюк, фактически обойти кругом заброшенный дачный массив. Понятное дело, что в этом случае он не сможет помочь Юонг Ким: шестое чувство нашептывало ему, что Биленков мертв. А может быть, он ранен? И Маевский представил жуткую картину: раненный, неспособный оказать сопротивления Биленков сквозь слезы смотрит на Хэнка, разделывающего тесаком «тушу» кореянки.

Журналист забрал далеко влево, обходя остовы дачных домиков и заросшие бурьяном участки. Пожалуй, можно сократить маршрут, «затянув» петлю, если попробовать продраться к вагончику по аллее. Продраться – означало и нашуметь, а Хэнк, этот оборотень, общения с которым Маевский искал по доброй воле, обладал исключительным слухом и обонянием.

Время. Солнце стремительно скатывалось за горизонт, и журналист шел точно в западном направлении. По его прикидками, оставалось пройти метров сто пятьдесят – двести, и ему нужно будет сворачивать. Но к тому времени солнце скроется за горизонтом, и на землю опустятся сумерки. Черт, как же все не вовремя! Чертов Билл! Не мог запланировать встречу хотя бы на полчаса пораньше.

И все же Маевский не терял надежды. Он ждал ответного выстрела. Ждал такого же запоздалого крика. Но никто, никто не звал на помощь.

Когда журналист повернул в конце дачного массива, то услышал рев набирающего обороты двигателя, уникальный в своем роде: так реветь мог только «грузоподобный» восьмицилиндровый «субурбан». Ему не пришлось прислушиваться и что-то там корректировать: внедорожник ехал в его сторону. Он пер по кустам, подминая под себя бурьян. Маевский не мог представить себе Биленкова за рулем: он успел заметить его трепетное отношение к своему «ревущему зверю». Значит, машиной сейчас управлял Хэнк…

Маевский подобрался к вагончику вплотную в тот момент, когда Хэнк, причиняя кореянке боль, бросил ее на пол багажника, потом вынес Биленкова, закрыл дверцу багажника, сел за руль и рванул машину с места. Ее поглотило пылевое облако, сбитое колесами, по крыше вагончика простучала мелкая галька.

Ненормальный.

Продравшись через кусты, джип снова оказался на бетонированной площадке. Объехав заросший массив на ухабистой дороге, Хэнк оказался точно на южной окраине кладбища, на его помойке: приличная территория была завалена старыми памятниками, крестами, оградами, венками, спиленными деревьями и срезанными ветками. Позади раскинулось засеянное капустой поле. Вокруг ни души. Только стаи громогласных ворон и сорок, побирающихся на могилах конфетами и печеньем, да личинки и черви, копошившиеся на поверхности удобренной земли.

Открыв дверцу багажника, Хэнк вынул лопаты. Помедлив немного, оставил дверцу открытой, предупредив, однако, Билла:

– Будешь орать, я тебя живым закопаю.

И взялся за привычную работу. Сняв сначала дерн и сложив его справа от обозначенной границы могилы, он стал вынимать землю, бросая ее в другую сторону…

Маевский поднялся в вагончик, и первое, что он увидел, – обрез на столе. Это сыр в мышеловке, но Маевский бросился к нему, не раздумывая. Схватив обрез и сдвинув верхний ключ, переломил ствол и впился глазами в капсюль патрона. Слава богу, он не был пробит, значит, патрон в стволе новый, нестреляный. Не факт

. Андрей зацепил его за закраину и вытащил, взвесил на ладони, глянул на пыж, пожелтевший от времени… Он держал в руке старый патрон с бумажной гильзой под капсюль «Жевело».

«Старый, старый патрон», – нервно повторил Андрей, засылая его обратно в патронник. Чем он заряжен – дробью? Или это пуля нашла упакованную в бронежилет грудь Виктора Биленкова? Если бы Хэнк стрелял ему в голову, то засаленные обои были бы обрызганы кровью, потому что эффективность гладкоствольных обрезов на коротких дистанциях зачастую превосходит поражающую способность автоматического оружия.

ТОЗ-34-1 – журналист точно определил марку ружья, одноствольное, двенадцатого калибра. И вспомнил еще одну особенность обреза, противоречащую первой, – дульная энергия была ниже, чем у исходника, однако выше, чем у пистолета. Рассчитанный на длинный ствол пороховой заряд в коротком стволе не успел полностью сгореть, а значит, передать пуле энергию. Это-то и спасло Биленкова от смерти. Он жив, но получил, видимо, серьезную травму.

Маевский выдвинул ящик стола в надежде отыскать хотя бы еще один патрон, сбросил с полки книги, банки из-под кофе… и вдруг увидел то, что сам в СМИ «прописывал» как самодельное взрывное устройство. Оно было простым: двухсотграммовая тротиловая шашка, взрыватель, электронный таймер с громадными цифрами, не хватало только батарейки. Старый диверсант запасся на все случаи жизни, подумал Андрей, поставив книги обратно на полку и маскируя за ними «адскую машинку», и вернулся к поискам патронов. Но все было тщетно. Что же, при встрече с Хэнком у него будет только один шанс, один выстрел, и в этом случае говорить о равенстве было бы неправильно.