Возмездие (СИ)

Изначально я планировал доставить пленника к себе, умертвить и в спокойной обстановке покопаться в его памяти, разыскивая подробности о тех, кто на самом деле продавил решение отдать тело Свиридова на погребение. Но из-за поднявшегося переполоха это стало равнозначно тому, чтобы самолично пойти и сдаться в руки закону. Так что для добычи информации мне пришлось прибегнуть к совершенно вульгарным пыткам, затащив немножко избитого подполковника глубоко в недра городской канализации.

И уже там, приспособив различные подручные предметы под пыточные инструменты, я начал форсированный допрос, руководя каждым движением своих покойников.

— Еще раз спрашиваю, — бесстрастно повторил мертвец, отнимая грубый напильник от сточенного до самого сустава локтя подполковника, — кто хотел получить труп Свиридова?

— Жена!!! Жена его! Она жалобы писала во все инстанции, она подключала его бывших коллег из следственного комитета! У меня не было оснований отказывать! Мы и так нарушили все сроки…

Прерывая его бурный поток полуправды, льющийся из перепачканного соплями и кровью рта, покойник, подчиняясь моей воле, с силой провел ребристым бруском по кровоточащему локтю еще раз. Металл противно скрежетнул о кость, и воздух опять прорезал нечеловеческий вопль тщетно бьющегося в руках марионеток полицейского. Ему было очень страшно за свою жизнь, и этот ужас подпитывал покойников, вознося их физические способности на недостижимые для простых смертных высоты, так что шансов вырваться у пленника не было ни малейших.

— Ты не шути со мной, выкладывай все, иначе к утру я тебе руки до лопаток сточу.

— А-а-а… кха-кха… вы не понимаете! — Мужчина внезапно протяжно заныл, обессиленно повиснув в захвате мертвецов. — Мне не простят, если я все сейчас выложу! В лучшем случае, меня просто посадят! Это не те люди, которые станут подобное терпеть…

— Никто тебя не посадит. — Ответил я устами легионера. Но не успел взгляд полицейского преисполниться отчаянной надеждой, как я зарубил ее на корню. — Потому что я тебя убью раньше. Вопрос лишь в том, как долго это будет длиться.

Начальник крупного ведомства обреченно опустил голову и затрясся в неудержимых рыданиях. Мне не нужно было находиться с ним рядом, чтобы понять, что умирать ему вовсе не хочется, однако позволить ему остаться в живых я не мог. Живым он вполне был способен переполошить расслабившихся виновников моих бед, и из каких нор мне потом пришлось бы их выковыривать, известно одному лишь дьяволу. Надеяться же на то, что подполковник будет молчать было даже не глупо, а просто смехотворно.

— Ты просто тратишь мое время… — произнес я чужими губами и снова принялся усердно рихтовать кости полицейского. Обретшие невероятную силу покойники с легкостью удерживали бьющегося в болезненных припадках мужчину, а я, управляя таким же сильным зомби, всего парой уверенных движений превратил чужую руку в кусок кровавых лохмотьев, стерев ее на добрых несколько сантиметров.

Черт, кажется, я немного перестарался. Все никак не привыкну к этой аномальной мощи мертвецов. Ну ничего, у него ведь еще есть и вторая рука, да и колени тоже. Еще найдется что подточить.

В этот раз пленник визжал так, что аж проблевался, запачкав не только себя, но и одного из своих похитителей. От вида чужих мук, мой дар бесновался и бился в исступленном восторге, пытаясь меня тянуть туда, где шел допрос. Он одновременно звал, требовал и упрашивал меня бросить все и бежать по смрадным тоннелям московских канализаций, лишь бы оказаться сейчас прямо там, рядом, и ощутить хотя бы на короткий миг все то, что испытывал истязаемый бедолага. Но я твердо держал своего внутреннего беса в узде, не позволяя ему помыкать мной.

Когда полицейский выдохся, устав от собственного вопля, я снова обратился к нему, обойдя так, чтобы заглянуть в его перекошенное мукой лицо.

— И еще разок. Кто. Торопился. Хоронить. Свиридова. Ну?!

— Хорошо… хорошо… я скажу! — На подполковника было жалко смотреть. Полопавшиеся от напряжения капилляры, сделали глаза абсолютно красными, а болтающаяся на подбородке розовая слюна вызывала у меня лишь чувство брезгливой гадливости. — Его фамилия Дёмин. Он полковник, служит в Федеральной службе безопасности! Я иногда встречался с ним, у нас были… кое-какие дела…

— Давай без «кое-какие», рассказывай подробно, — обрадовался я, услышав хорошо знакомую мне фамилию, — ничего не утаивай, считай, что это твоя исповедь.

Я уж было подумал, что взрослый мужчина снова разрыдается, как малый ребенок, но тот, похоже, не целиком понял смысл сказанного ему. Либо услышал только начало фразы.