Возмездие (СИ)

Забитые и замученные ограничениями военного положения горожане встретили это событие целым фонтаном истеричных шуток, иронии и сарказма. Чаще остальных мелькали сообщения и юморески про боевых паладинов Церкви, которые вышли на тропу войны и, клянусь своим даром, я бы хотел разделить это веселье вместе со всеми! Но не мог…

Слишком уж тревожный был этот звоночек. Неужели власти каким-то образом поняли, кто именно им противостоит? Но как? Что их натолкнуло на подобные мысли?! Ответа у меня не было, и я запоздало начал сожалеть о том, что не додумался себе завести марионетку в штабе. Сейчас, по крайней мере, я бы не изнывал от неведения, и не терзал бы себя сотнями догадок и подозрений. Хотя, может, еще не поздно?

Но с другой стороны, если мне больше нет нужды скрывать истинный облик своей армии, изображать смерти от попаданий пуль и отпускать каждого покойника, получившего на глазах вражеских солдат несовместимую с жизнью травму, то, наверное, можно начать играть по-серьезному? Явить, что называется, миру весь потенциал своих неживых воинов.

Пожалуй, что можно. Тем более что уже несколько моих целей успели улизнуть из Москвы, заподозрив неладное, когда их подельники скоропостижно исчезли. И я давно уже размышлял, как мне можно закрыть город, чтобы не позволить больше никому улизнуть. Но теперь-то все станет совсем просто… я просто переломлю любое сопротивление грубой силой, только и всего.

Поднявшись наверх, я прищурился от нестерпимого дневного света. Глаза слишком сильно привыкли к полутьме плохо освещенного погреба, и теперь даже обычный пасмурный зимний день для них казался чрезмерно ярким.

Упав в полюбившееся мне гигантское кресло, я запрокинул ноги на широкий подлокотник, а трупу Сафарова приказал приготовить чашку ароматного кофе. Пожалуй, сейчас мне понадобится полное сосредоточение и концентрация, ведь мне предстоит управлять своей огромной армадой мертвецов, противостоя армии, которая охраняет покой поганой швали. Той швали, что единодушно хотела меня убить, не будучи даже до конца уверенной, что у меня есть дар говорить с мертвыми. Никто. От меня. Не. Уйдет.

Одномоментно с тем, как прикрыл глаза, уносясь своим разумом навстречу мириадам искорок мертвых сознаний, тысячи покойников по всему городу запрокинули головы в леденящем душу вое. Знайте, смертные, что это объявление войны.

Я слышал этот протяжный жуткий звук одновременно тысячами ушей своих неживых подопечных, я сам выл вместе с ними, и я уверен, что этот замогильный рев взбудоражил миллионы человек по всему городу и заставил поторопиться, чтобы убраться прочь с улицы. Его слышала вся Москва…

Все правильно, люди, это было предупреждение для вас. Бегите, бегите так быстро, как только сможете, иначе вас не сможет спасти даже бог…

Что такое несколько десятков тысяч? По меркам современного мира это крохотная армия какой-нибудь захудалой банановой республики, у которой нет ни танков, ни самолетов, ни кораблей. Пшик, ничто, пушечное мясо, годное лишь для борьбы с таким же слабым врагом.

Но а если численность этой армии превышает сотню тысяч, а ее воины имеют знания и частично навыки лучших элитных бойцов? Что если каждый солдат этого войска способен драться до тех пор, пока в его теле есть хоть один сустав, способный сгибаться? Ни один из них не имеет ни капли жалости, сомнений или инстинкта самосохранения и без колебаний бросится в самое пекло жаркой схватки. И бросится, если это будет нужно, совершенно безоружным или обвешанным взрывчаткой.

Настало время узнать, чего на самом деле стоит каждый убитый мной человек. Сейчас мое личное кладбище впервые идет в отчаянный бой.

* * *

— Толя-а-ан! Сюда-а! Отступаем к парку! — Приглушенный резиной противогаза крик сослуживца отвлек яростно отстреливающегося бойца всего на секунду, но этого хватило, чтобы на него кинулась очередная Нелюдь. У отродья уже толком не было головы, ее снесло пулеметной очередью, а одна его рука напоминала развернутый мясной рулет, прошедший через сломанную мясорубку. Но тварь все равно с ужасающей легкостью смогла разорвать солдату гортань, заставив того упасть на землю, заходясь надсадным булькающим хрипом.

— Мля-я! Суча-ары!!! — Солдат, узревший отвратительную расправу над своим товарищем, с яростным воплем высунулся из укрытия и начал поливать свинцом приближающиеся фигуры, одинаково устрашающие и завораживающие в своей дерганой стремительности. Ярость и адреналин даже вытеснили чувство страха перед неведомым противником, против которого не помогали ни пули, ни гранаты, ни даже разрывные снаряды.

Вдруг из укрытия высунулась чья-то сильная рука, ухватила вошедшего в раж парня за разгрузочный жилет, напяленный поверх химзащиты, и утянула за угол.

— Отставить, твою мать! — Тяжелая оплеуха на короткую секунду совсем спутала мысли в голове бойца. — Куда ты под пули лезешь?!

— Пусти! Пусти меня! Эти твари Толика разорвали на моих глазах! Да я их сейчас всех…