Возмездие теленгера

– Светло еще как… – робко сказала Верка, глядя в окно и, как обычно, теребя свою толстую косу.

На улице застучал дизель: «Тук-тук-тук-тук…» – и в зале загорелись лампы. Рябой расщедрился, тратил драгоценное топливо. В окно тут же стали биться комары и мошки. За рекой в темных плоских облаках висело красное, как земляника, солнце.

– Белые ночи начинаются, – сказал Костя, выставляя кобуру так, чтобы Верка видела ее в первую очередь.

– Страшно было?.. – спросила Верка, неожиданно приблизившись к нему так, что он ощутил ее тепло и совсем близко увидел ее огромные, широко распахнутые глаза.

– Не помню… – ответил он завороженно, погружаясь в эти глаза, как в бездну. – Не думал…

– А обо мне ты думал?.. – спросила она, глядя на него пристально-пристально, отчего Костя вмиг сделался словно пластилиновым, и ее губы казались такими желанными, что он потерял ощущение времени и во рту у него мгновенно пересохло.

Думал, конечно, думал, хотел сказать он, но не успел, он даже не успел взять ее за руку, потому что на улице раздался истошный крик:

– Ведьмак!!!

Глава 3 Погоня

– Ведьмак!!!

Так одинаково истошно могли орать и женщина, и мужчина, и ребенок – будто кого-то страшно и жутко резали.

Все вскочили, словно их подбросило, и вымелись на улицу, дыша самогонными парами и ужасно сквернословя. Хорошо еще, что дверь в клубе была двустворчатой и легко распахнулась, однако же некоторые сельчане для быстроты полезли через окна и палисадник и даже сломали любовно сделанный Климом Даниловичем Субботиным резной заборчик синего цвета, а уж о том, что вытоптали все тюльпаны и примулы, и говорить нечего.

Единым порывом Костю вместе с Веркой вынесло в первые ряды, и они увидели: посреди площади застыло разъяренное лохматое чудовище с черным, залитым кровью лицом и оскаленными зубами. Ноги у него были выгнуты, как у кузнечика, а руки походили на лапы неведомого зверя, потому что торчали в стороны, непонятно как – в общем, совсем не по-людски. К тому же оно еще и зарычало, увидав людей. Да это же мертвяк, сообразил Костя, и мороз пробежал у него по спине, тот самый мертвяк, которому поломали руки и ноги! Он крепче обнял Верку, чтобы она не дрожала от испуга и, не дай бог, не грохнулась в обморок. Верка доверчиво взглянула на него, прижалась и даже положила ему на плечо голову. Если бы ему еще день назад кто-нибудь сказал, что он вот так, запросто будет стоять с самой красивой девушкой деревни, он бы не то что не поверил, он бы просто расхохотался во все горло – так невероятно это было. Еще никто, ну кроме разве что приемных родителей, не был с ним дружелюбен и ласков, и он был безмерно благодарен Верке за подаренную ему нежность.

– А ну-ка, что здесь такое?! – грозно вышел из толпы Рябой.

В правой руке у него была та самая «тулка» двенадцатого калибра, с которой Костя ходил сбивать «вертолет».

– Так вот же!.. – распаляясь, заорали все, с возмущением показывая на существо. – Ожил, сволочь!

– Кто ты?! – спросил Рябой. – Человек аль кайман? – И глаза его, и без того черные, стали еще чернее и пронзительнее.

Ох как не хотел бы Костя попадаться в этот момент под его горячую руку, потому что был Рябой так же страшен, как и лохматое чудовище, может быть, даже еще страшнее и яростнее. Ну сейчас он ему сделает, почти радостно подумал Костя. Это его ощущение передалось Верке, и она тоже заулыбалось, хотя улыбаться вроде бы было не к месту, не ко времени и даже кощунственно.

– Кайман! Евсевий Кособоков! – отозвалось существо и выпрямило ноги и руки, и даже чем-то стало походить на человека. – Сейчас я вас убивать буду!!!

Толпа ахнула:

– Точно! Он! Евсевий! – И подалась назад.

– А-а-а! – закричал кто-то не своим голосом.

Паника распространилась на задние ряды, и там кто-то отчаянно вскрикнул и окончательно доломал заборчик в палисаднике, вытоптав в довершение остатки цветов. Даже Костя с Веркой испугались и тоже отступили. Один атаман остался, как перст, посреди площади напротив человека-каймана – непоколебимый, как символ деревни Теленгеш.

– А это мы сейчас поглядим! – сказал он, вскидывая «тулку».