Возмездие теленгера

Парня схватили и под радостные крики «Поймали вора!» потащили туда, откуда он сбежал. По пути его тузили от всей души, но не так чтобы жестоко, а больше для острастки и чтобы злость выместить.

А патлатый мужик в джинсовой куртке бросился к ним, как к родным, и заорал:

– Спасибо, ребята! У меня товара потянули на пять тысяч, едрить его налево! – Он показал на здоровенную связку лещей. – А я вас узнал, вы с нами ехали! – обрадовался он так, словно они были из одной деревни.

Был он примерно как два Телепня, вместе сложенных, квадратный, как тюк с сеном. Под курткой бугрились мышцы, от этого локти у него не прилегали к телу, а торчали в стороны, как кулисный механизм у паровоза.

– Ехали, – признался Костя, вовремя сообразив, что мужик не сулит им никакого подвоха и что он свой – таежный, рыбак, должно быть. Но больно здоров, как бронетранспортер, ей-богу!

Узнав, что им надо продать птицу, он обрадовался еще больше:

– Идите за мной и ни с кем не разговаривайте. Я вам бизнес сделаю, едрить его налево!

На рынке, который располагался под покосившейся крышей и представлял собой мрачные, темные ряды, полные продавцов и редких покупателей, к ним сразу стали приставать и даже хватать за полы:

– Продай уточку! Дорого дам! Триста рубчиков!

– Рябчик? Почем?!

– Покажи товар! Давай меняться! Пятьсот целковых! – громогласно кричал здоровенный мужик, похожий на юродивого. При этом он страшно скрежетал зубами и строил самые зверские рожи.

Костя шарахнулся от него, как от буйнопомешанного. Телепня, который от шума и толкотни впал в прострацию, он толкал перед собой, следя чтобы у него в толпе не свистнули птицу.

Мужик в джинсе упорно тащил их через все ряды. Завел в какой-то курятник, бросил:

– Ждите! – и пропал.

Пахло кухней и подгорелым маслом. Где-то рядом пискнула крыса. За тонкой стенкой гудел возмущенный рынок.

Чебот посмотрел в дверную щель и выразительно покосился на Костю, мол, ты у нас начальник, ты и решай:

– Бахнут нас здесь! Святые угодники! Точно бахнут!

Костя с перепугу полез за пистолетом. Но бахнуть их не успели, мужик в джинсе вернулся с каким-то узкоплечим и косоглазым поваром в сером колпак.

– Свежее? – только и спросил косоглазый с китайским акцентом.

– Свежее, – подтвердил Костя, пряча оружие.

– Беру!

Он сунул Косте в кулак деньги, схватил птицу и так же внезапно исчез, как и появился.

– Ну что?.. – то ли спросил, то ли предложил мужик в джинсе. – По пивку за сделку? Я угощаю! Едрить его налево!

– Не-е-е… – испуганно замотал Телепень головой. – Я пиво не пью…

– Лимонада купим, – тут же нашелся мужик.

– Я пью, – необдуманно заявил Костя, хотя не знал, что такое пиво, а тем более лимонад.

Крепче самогона ничего не бывает, храбро подумал он.

– Я тоже… святые угодники… – согласился Чебот, по его взгляду невозможно было понять, боится он или нет. По крайней мере, «тулку» он сжимал решительно, а глаза его, черные, как две бусины, буравили незнакомца, словно дрель.

– Ладно… – махнул Телепень, – попробую. Но, чур, много не пить, – попросил он, – а то мне мамка не велела.

К его слезной просьбе отнеслись, как к просьбе малолетки, то есть несерьезно и с насмешкой, хотя издевались недолго.

– Это как получится, – весело глядя на них, сказал мужик. – Кстати, меня Малахием зовут. Можно просто Малаха, не обижусь. А вы откуда?

– Из Чупы, – быстро соврал Костя.

– Земляки! Едрить его налево! – еще пуще заорал Малаха. – Я же из Каменки, едрить его налево!

– Ага! – на всякий случай сказал Костя, хотя даже не представлял, где находится эта самая Каменка и проезжали ли они ее вообще.

– В тридцати километрах от Кеми. Топали всю ночь, – пожаловался Малаха, – едрить его налево!

Они снова прошли через рынок, но в другую сторону. Малаха бросил кому-то по пути:

– Земляки, приглядите за товаром!

– А ты куда?

– Пойду угощу парней, едрить его налево!

– А-а-а… ну да, ну да… – понимающе ухмыльнулись в ответ и свежо заулыбались, словно провожали на нужное, а главное – благородное дело.

Они выскочили следом за Малахой, но не на ту улицу, по которой шли давеча, а в лабиринт каких-то дворов, где под ногами хлюпали огромные вонючие лужи, гнили бочки, сети и мешковина, пахло мочой и тухлой селедкой, где темные личности пили и закусывали, сидя на земле среди этого хаоса. Лабиринт закончился деревянными покосившимися воротами, за которыми открылся простор и блеснуло озеро. В запущенном парке стоял позеленевший памятник с десятком древних пушек, которые неожиданно привели Чебота в неимоверный восторг. Он посидел на каждой, заглянул каждой в ствол и заявил, что им в деревне как раз таких не хватает для обороны. На что Малаха со знанием дела сообщил:

– Фигня все это! Они не стреляли лет триста!

– Как?.. – удивился Чебот и, конечно же, не поверил, решив, что его разыгрывают, слишком грозными и внушительными выглядели пушки.

– А ты посмотри, какой год. Едрить его налево! Погляди!

– Ну?.. – Чебот растерянно обратился за помощью к Косте.

Кося взглянул и сказал:

– Одна тысяча семьсот семнадцатый.