Возмездие теленгера

В этот момент неугомонные Большаков и Петр Сергеевич преодолели крутую лестницу и тоже влетели в зарядное помещение. Большаков едва не дотянулся, чтобы схватить Костю за шиворот, как вдруг раздался страшный скрежещущий звук, и все трое замерли, словно парализованные. Форт вздрогнул от основания до самой крыши, в воздухе повисла пыль, в потолке образовалась огромная трещина, и мелкие камни посыпались на головы. После этого в той стороне, где была прожекторная шахта, раздался еще более ужасный скрежет, словно кто-то царапал железом по стеклу. Загудели странные механизмы, заработали непонятные двигатели, спрятанные в чреве форта. Форт задрожал, будто живой, будто хотел высказать все свои претензии к людям, потревожившим его. Костя на всякий случай еще сильнее вдавил руку в нишу. Большаков и Петр Сергеевич от испуга рухнули на древнюю клепаную кровать, которая стояла в углу помещения. Кровать под их весом прогнулась, оба очутились на полу, но даже не пробовали подняться.

– Что это?! – вскричал Большаков, глядя на Костю с мольбой и страхом.

– Мы больше не будем! – непонятно почему орал Петр Сергеевич, закрыв голову руками.

– Спаси нас! – вторил ему Большаков, бас которого сорвался в фальцет.

– Вы хотели, чтобы была ракета? – невинно и даже чуть ехидно спросил Костя. – Хотели?! Вы ее получили!

Он убрал руку, ниша закрылась, и стена снова стала ровной и гладкой, как хорошо залеченный шрам. Кто бы рассказал, ни за что не поверил бы, подумал Костя, с восторгом рассматривая ее.

Большаков и Петр Сергеевич еще целое мгновение тупо пялились на него, соображая, что к чему, но ничего сообразить так и не смогли.

– Не может быть! – в один голос вскричали они хором. – Мы так не договаривались! Мы боимся!!! У нас поджилки трясутся!!!

Но если в голосе Большакова слышались нотки злобы и отчаяния человека, который дал маху, то Петр Сергеевич, кроме чувства страха, испытывал еще и несказанную радость. Наконец-то свершилось то, к чему он стремился всю жизнь, и теперь пиндосы поплатятся за Третью мировую и за разоренную Россию. «Так им всем!» – сквозь страх читалось у него на лице, глаза у него расширились от восторга. По идее, Большаков тоже должен был радоваться: запустили ракеты и все такое, однако на его огромной физиономии было написано одно огромное разочарование, словно он совершил непростительную ошибку и теперь не знает, что ему делать – убить ли Костю одним махом или подождать еще немного.

Костя оставил их сидящими на полу в сомнениях и муках и выбежал наружу. Телепень, который уже излечился, несся вслед за Дядиным и Чеботом к шахте-башне, восторженно размахивая руками и вопя нечто невразумительное.

Сама башня разительно изменилась. Она стала гораздо шире и мощнее, а главное – выше, словно поднялась на два или три этажа, а из каменной сделалась стальной. По крайней мере, так показалось Косте, потому что поверхность башни сверкала металлическим блеском. А еще над ее верхушкой торчала ракета с носовым оперением.

– Вот это да!!! – восхищенно орали Дядин, Чебот и Телепень и, как малые дети, плясали вокруг башни, поглаживая ее, как любимого коня. – Вот это махина! Вот это монстр!

– А я ведь до конца в тебя не верил, – со счастливым лицом признался Дядин. – Ай да Костя! Ай да сукин сын! Приговорил-таки пиндосов!

Чебот и Телепень – те вообще потеряли дар речи и только и могли, что бестолково орать и прыгать как сумасшедшие. А потом они бросились обниматься с Костей, хотя сам виновник торжества не был уверен, что совершил какой-то подвиг. Что-то ему подсказывало, что не все так просто, что у него еще будет повод к разочарованию, и он не ошибся.

Только через целых пять, а то и десять минут из форта вымелись ругающиеся Большаков и Петр Сергеевич.

– Стойте! – кричали они со знанием дела. – Стойте! В укрытие! Ракета сейчас взлетит!

Первым опомнился Дядин. Он в испуге отскочил от башни. За ним последовал верный и преданный Чебот, а уж Телепню сам бог велел уносить ноги, потому что у него была заячья душа.

Все вшестером побежали на левый фланг и спрятались там, где лестница и гранитная аппарель вели на вершину крепости. Они сидели, уставившись на друг друга, дрожа и ежесекундно ожидая рева двигателей. Однако ничего подобного не происходило. Напротив, было тихо, сонно и печально, как было тихо, сонно и печально до их появлении в форте Милютин, и этому не было никакого объяснения.

– Почему же?.. – первым опомнился Телепень. – Почему она не взлетает?

Вопрос, конечно, был риторическим, и Большаков с Петром Сергеевичем зашикали на него, мол, ты ничего не понимаешь по младости лет, а ракета сейчас как взлетит и все окутается ядовитыми и горячими, как лава, газами. Они ждали-ждали, ждали-ждали, прислушиваясь к звукам форта, однако ничего, кроме посвиста ветра и короткого дождя, не дождались.

– Тю! – сказал Телепень разочарованно.

– А она и не полетит, – уверенно произнес Костя, поднимаясь из-за камня, за которым прятался.

– Почему?! – вскричали все, уставившись на него так, словно видели его впервые.

Даже у богатыря Большакова в глазах появилось удивление.