Возьми меня, Господин

А рабыня и не собиралась. Стремясь удержать неумолимо ускользающее сознание, она откинулась на спину, а после, когда мужчина поднял её на руки, и вовсе доверчиво прильнула к его груди, вызвав вполне закономерную реакцию в нижней части его тела. Стоячую реакцию… Впрочем, ничего лишнего врач себе не позволил. Отнёс, уложил в кровать и накрыл одеялом. Постоял несколько минут, любуясь безмятежным выражением её лица, вышел, запер дверь… И сорвался.

Схватившись за волосы, он несколько раз с силой ударил кулаком в стену, сбежал на первый этаж, одним резким движением сбросил аптечку на пол и распинал лекарства по углам. Затем поднял и кинул в стену стул, разбив вдребезги и его, и попавшееся на пути панно, перевернул стол – и замер, мёртвой хваткой вцепившись в подвернувшуюся под руки деревянную ножку. Его лицо было искажено гневом, глаза налились кровью, а ногти так сильно впились в деревяшку, что аж побелели, готовые сломаться в любой момент.

– Ты поплатишься за это, Влад, – мрачно прозвучало в тишине. – Клянусь, ты пожалеешь, что вообще родился на свет! Я сделаю так, что тебя самого отымеют во все щели! И будут иметь каждый день на протяжении всей твоей оставшейся никчёмной жизни!

21

Всё. На этом мужчина успокоился. Осмотрелся, в полной мере оценив масштаб сотворённого им бедствия, достал из кармана телефон, вызвал мастеров на все руки, дождался их приезда – и отправился спать в полной уверенности, что к утру от недавнего разгрома не останется и следа… Впрочем, старался он зря. На следующий день девушка, скорее всего, не заметила бы и слона на кухне. А если бы и заметила, то не обратила бы на него внимания – настолько ей было плохо. Нет, она старалась вести себя достойно, усиленно делая вид, что всё в порядке. Привычно суетилась на кухне. Убиралась. Стирала… И каждый раз напрягалась, стоило врачу появиться на горизонте. А если он случайно касался её – хоть пальцем, хоть плечом – тотчас вздрагивала и сжималась. Однако от лечения увильнуть не пыталась. Каждый вечер, когда мужчина возвращался домой, она брала себя в руки и беспрекословно позволяла ему делать с собой всё необходимое. А он, не оставляя надежду, каждый раз порывался проверить её готовность к чему-то большему… И каждый раз недовольно поджимал губы, натыкаясь на глухую стену, которую упорно не удавалось пробить.

О, как он старался изменить ситуацию! Наладить связь… Хоть какую-то! Но пленница не желала отпирать створки своей новой раковины, а вламываться без приглашения врач почему-то не спешил. Словно считал, что всё излечится само, надо лишь подождать. Вот только время шло, а обстановка не улучшалась. И мужчина неуловимо мрачнел.

Девушка не шла на контакт. Совсем. Сторонилась близости. Любой, даже самой безобидной. Разговаривала, и то неохотно! А на все попытки затронуть тему секса моментально замыкалась в себе, превращаясь в смиренную, но безвольную и тупую куклу. Идеальную рабыню для многих Господ… Кроме него. Потому что врачу явно не хватало того яркого огонька, который он разжёг в процедурной, а Влад так безжалостно потушил. И за эту ошибку Господин винил только себя. Винил – и наказывал. Жестоко. Без поблажек.

Мечтая о сексе, он сотни раз пересматривал интимные видео с участием пленницы – все, отснятые дома – и не позволял себе кончить, прерывая процесс за миг до оргазма. А если не успевал – придумывал новые способы истязания. И перец на причинном месте был самым безобидным из них… Неудивительно, что с каждым днём мужчина становился всё более раздражительным. Голодным волком смотрел на девушку – однако ни разу не сорвался в её присутствии. И уж тем более на ней. Нет. С пленницей он всегда был неизменно ласков и терпелив, поддерживая видимость семейной идиллии… Вот только платонических отношений, а, вернее, их миража, ему было однозначно мало – и в конечном итоге нервы у него всё-таки сдали.

– Всё! – эмоционально воскликнул врач, когда девушка снова сжалась, почувствовав его рядом. – Я так больше не могу!

Затем он вышел в холл – и почти сразу же вернулся, швырнув на пол перед рабыней чёрный непрозрачный пакет, обмотанный клейкой лентой.

– Надоело! Я терпел этот спектакль целых две недели, но с меня хватит! Выметайся! И чтобы ноги твоей здесь через десять минут не было… Иначе я за себя не ручаюсь!

– Вы… – отступив, пленница озадаченно посмотрела на собеседника. – Вы меня отпускаете?

В её вопросе было трудно не распознать тщательно скрываемое облегчение – и мужчина молниеносно успокоился.