Возьми меня на поруки (СИ)

— Алина считает, что любая женщина расцветает в атмосфере восхищения и нежности. Вот я и решил окружить тебя и тем, и другим.

Это звучало ужасно. Я сложила руки на груди и нахмурилась:

— Может, не надо?

— Надо, зайка! Надо! — он легонько огладил мое колено.

— То есть я не выгляжу на миллион, да? Ты ляпнул это, чтобы меня подбодрить?

— Почему же? Ты сегодня и правда классная! Даже больше скажу: я б с тобой замутил, если б меня не тошнило от серьезных отношений.

Так! Это что-то новенькое. Я облизнула губы, а потом спросила как можно равнодушней:

— Что, был неприятный опыт?

Его как будто передернуло.

— Просто не вижу смысла инвестировать время и деньги в истерики и проблемы. Мне гемора и на работе хватает, знаешь ли. Дома я хочу отдыхать. Приятно проводить время…

— Странное у тебя представление об отношениях. Я вот не собираюсь своему парню закатывать истерик. Я вообще мягкий, неконфликтный человек.

— Это сейчас реклама была? — съехидничал он. — Спам-рассылка?

Кровь бросилась мне в лицо.

— Вот еще! Ты не в моем вкусе вообще-то. Я люблю домашних, скромных парней, а с тебя нахальство просто капает.

Его глаза потемнели. Ага, задело!

Глеб постучал пальцами по рулю, а потом демонстративно откашлялся:

— Мне напомнить, как ты зазывала меня на кофе?

— Я кроме кофе ничего и не имела в виду.

На его лице появилась растерянность, а потом он кивнул:

— Возможно. С тобой все возможно.

Через несколько секунд Глеб снова погладил меня по колену:

— Слушай, а возьми меня на свой концерт, а?

— Зачем?

— Мне хочется понаблюдать за тобой в естественной среде обитания.

— Звучит так, как будто я какая-то зверушка.

— И все же?

Меня злила его самоуверенность, и тем не менее хотелось побыть с Глебом подольше. Я вздохнула и отвела глаза:

— Хорошо, пойдем со мной. В конце концов, ты ведь теперь один из спонсоров нашего праздника.

29

Со студентами я встретилась у ворот дома престарелых.

И ребят, и девчонок переполняли энтузиазм и легкая нервозность, то и дело кто-то из компании начинал хохотать, а уже через секунду смехом заражались остальные. Вот за это обожаю концерты — за атмосферу праздника, за ощущение надвигающегося чуда.

Мы легко и быстро перенесли коробки из машины Глеба в столовую. Сотрудники дома престарелых стали накрывать столы, а мы прошли в актовый зал. Аппаратуру настроили в два счета: это был далеко не первый наш концерт здесь. Ребята затеяли небольшую репетицию, а девчонки переоделись и стали поправлять макияж и прически.

В зал начали стягиваться пожилые зрители.

— Красивые у тебя студентки! — заметил Глеб, косясь на меня с легкой опаской.

— Очень! — подтвердила я. — Хоть сейчас на конкурс «Мисс мира» отправляй.

Мне показалось, или он удивился? Я посмотрела на него внимательней:

— Что?

— Ты странная.

— Это еще почему?

— Все, кого я знаю, на комплименты другим девчонкам реагируют совсем по-другому.

— И как же?

— Начинают говорить гадости.

— В смысле?

— К примеру, если я говорю, что у кого-то шикарная прическа, моя спутница обычно заявляет, что это не так, что волосы стремные и жидкие. Стоит отметить чью-то фигуру — мне сразу объясняют, что я заблуждаюсь, и тычут в растяжки и целюллит.

— Это ужасно! — хмыкнула я. — Может, тебе стоит сменить круг общения?

— Может быть.

Я присела на кресло в первом ряду и достала из сумки фотоаппарат. Нужно было поправить настройки, дабы без проблем запечатлеть самые яркие моменты концерта для истории. У меня есть свой паблик в «Контакте», посвященный колледжу, и я обожаю закидывать туда снимки с мероприятий. Они нравятся студентам и вдохновляют их на участие в других концертах.

— Что это? — спросил Глеб, кривясь от смеха при виде моей камеры. — Ты ее в музее одолжила?

Его сарказм меня взбесил.

— Это называется эйджизм, — сказала я, насупив брови. — И в таком месте, как дом престарелых, он совершенно не уместен.

— Ах, простите! — Глеб не особо старательно изобразил виноватое лицо. — Просто я подобных мыльниц сто лет не видел. Она еще работает?

— Представь себе!

В его взгляде заплясали смешинки.

— И все же, если ты не хочешь провести вечер, замазывая красные глаза, для съемки нужно использовать другие вещи.

— И какие же?

Он забрал у меня камеру и вручил свой айфон:

— Например, такие.

— Не у всех, знаете ли, зарплата позволяет раскошеливаться, — пробормотала я, хотя это было враньем. Дело не в зарплате. Мне жаль тратить деньги на дорогие вещи. Если бы мне платили больше, я бы просто скупала у бабушек на улицах всю ту ерунду, которой они торгуют: герань, сушеные ягоды, пучки нарциссов. Мне неприятно смотреть, как все эти старушки часами торчат на жаре или холоде, чтобы раздобыть прибавку к пенсии. А еще я бы чаще переводила деньги во всякие благотворительные фонды.

Ой, кажется, я опять размечталась…

Лицо Глеба вдруг стало серьезным.

— Слушай, Ксюш, а хочешь, я тебя к себе в агентство возьму? Мы тебя там недели за две замуж выдадим.

В его глазах плеснулось какое-то странное, непонятное чувство. Я даже замерла на пару секунд, а потом все же замотала головой. Знаем мы эти агентства: заставят впаривать людям какую-нибудь фигню — и не отвертишься.