Возьми меня с собой

Лера прошла мимо них в ординаторскую. Там на диванчике, откинувшись на спинку, сидела Полина Михайловна. Перед ней на тумбочке стоял стакан с водой и пузырек валокордина. Рядом сидела озабоченная Наталья. Анна на столе у окна заваривала чай.

— Довели человека! — сердито проговорила она, увидев вошедшую Леру. — Спасибо, что не инфаркт, а то бы мы поплясали с тобой вдвоем на все отделение!

— Да нет, девочки, это не инфаркт. — Полина Михайловна слабо улыбнулась. — Так, невротическое.

— Вы пейте валокордин-то, — строго приказала Анна. — А то знаем мы ваше невротическое?

Пожилая докторша послушно осушила стакан и расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.

— Мы вот пожалуемся на этого паразита его руководителю, — пригрозила Анна.

Лера поняла, что она имеет в виду Знайку. Видимо, именно он допек несчастную Папину Михайловну вопросами о гемолитической анемии.

— Уже необязательно, — устало проговорила она.

— Еще как обязательно! — поддержала Анну Наталья. — Пусть не присылают таких хамов. У нас врачи нервные, перегруженные, им только на идиотские вопросы отвечать!

— Да знаю я, что такое эта проклятая анемия! — неожиданно рассмеялась Полина Михайловна. — Просто из головы вылетело. Склероз, девчата, одолел, на пенсию пора.

— Поработайте еще. — Анна налила заварку в стакан, добавила туда кипятка и бросила два куска сахара. — Что дома-то делать?

— Не скажи, Анюта, — возразила Полина Михайловна. — Дома внучка, Дашенька. Ей на днях годик исполнился. Майке хоть помощь будет, а то крутится одна целый день, зять-то все на работе.

— Так вы же на полставки, — не согласилась Анна. — Стало быть, дочке и так от вас подмога. Хватит с нее.

— Помощь, Анечка, лишней не бывает, — с улыбкой проговорила пожилая врачиха и вздохнула: — Ну, кажется, полегчало. Пойду я, девочки, меня больные ждут.

— Да вы бы посидели хоть малость, — запротестовала Наталья, — куда вам к больным в таком виде!

— В самый раз. — Полина Михайловна махнула рукой, тяжело поднялась с дивана и вышла.

— Чего ты говоришь, необязательно жаловаться? — проводив старуху взглядом, поинтересовалась Анна. — Пусть прищучат его по первое число. У нас простая больница, а не институтская кафедра, так что пусть выбирают, кого к нам на практику присылать. Мы вовсе не должны нянькаться с их недоумками, и вообще ничего не должны — у нас вон больных невпроворот, только успевай по палатам бегать!

— Его уже прищучили, — коротко объяснила Лера, подсаживаясь к столу.

— Кто это? — Анна подвинула ей пустую чашку.

— Андрей.

— Что за Андрей? Больной, что ли, из восьмой палаты?

Лера кивнула и стала наливать себе чаю.

— И что он ему сказал? — с любопытством проговорила Анна.

— Так, ерунду. Но тот до сих пор в коридоре стоит, и морда красная как помидор.

— Молоток твой Андрей. — Анна весело захохотала, но, взглянув на Леру, сдержала смех. — Наташка, чего ты там сидишь, иди, чайку нальем. Или кофейку, как скажешь, — позвала она Наталью.

— Пейте, я не хочу, — ответила та.

— Ну сядь хоть рядом, посиди.

Наталья поднялась с дивана, придвинула к столу стул и присоединилась к обществу Анны и Леры. Втроем они еще немного поболтали, причем тон в разговоре по-прежнему задавала Анна. Остальные лишь поддакивали ей, Лера — потому что думала о своем, Наталья — по причине обычной несловоохотливости. Потом Анна ушла в лабораторию, за результатами срочных анализов. Беседа без нее сразу расклеилась, и вскоре Наталья, вспомнив о неотложных делах, также покинула ординаторскую.

День пролетал незаметно и стремительно, наполненный привычными хлопотами и обязательствами, и чем меньше оставалось до его конца, тем тягостней и тревожней становилось у Леры на душе. Она уже с минуты на минуту ожидала того момента, когда Максимов, покончив с делами, отыщет ее и позовет с собой. Однако шефа все не было: возможно, его задерживали студенты, до конца рабочего дня так и не покинувшие отделение.

Когда он наконец зашел в ординаторскую, Лера с безучастным видом сидела за столом и пристально разглядывала стоящую на нем фотографию Насти с траурной лентой на уголке. Несмотря на долгое, томительное ожидание, появление Максимова показалось ей внезапным, застигшим ее врасплох.

Он подошел ближе, обнял Леру за плечи, бегло взглянул на снимок и проговорил вполголоса:

— Перестань травить себя. Что случилось, то случилось. Нам всем тяжело.

Лере показалось, что она сейчас захлебнется вновь охватившей ее острой ненавистью. «Всем тяжело»! Кто бы говорил!

Ладони у нее стали горячими и мокрыми, голова налилась чугунной тяжестью.

— Пойдем, — произнес Максимов, отодвигая Настину карточку от Леры.

Она вдруг с невероятной четкостью вспомнила, как он старательно изображал горе на недавних похоронах. Артист, ничего не скажешь.

Лера медленно поднялась, так же медленно, будто, двигаясь во сне, расстегнула пуговицы халата.

— Эти чертовы студенты всех достали, — сочувственно проговорил Максимов, глядя на ее неловкие, заторможенные движения, и подал ей пальто. — Ты готова?

— Да. — Ее голос был ровным и уверенным. Несмотря на овладевшее ею оцепенение, она теперь точно знала, что нужно делать.