Возьми меня замуж

Густую толпу поливает лучами раскаленное солнце, здесь вновь все перемешаны. Дорога к храму открыта любому, каждый может припасть к стопам Матери Ветров, независимо есть ли у него деньги или он нищий попрошайка. Проталкиваемся сквозь людское море из беженцев и паломников, обходим крестьян с их скарбом и скотиной, мы, словно маленькая лодочка, выгребаем против бурного течения. Цепляюсь за спину Ристана, страшно от одной мысли, что могу здесь потеряться. Над площадью стоит жуткий гул, настоящая какофония из мычания, блеяния, криков и плача детей. Он давит на уши, на психику, хочется побыстрее выскочить, сбросить, убежать, все что угодно, лишь бы избавиться от давящего своей безнадежностью звука.

Пересекаем площадь, и я вздыхаю с облегчением, наконец-то, можно спрятаться в тени высоких заборов. Идем, прижимаясь к теневой стороне, людей почти нет, только стража иногда проходит, гремя железом. Они косятся на нас, но пока никто не останавливал. Опять петляем по улочкам, пока не выходим на широкую дорогу, обсаженную по обе стороны высокими кипарисами, она обвивает скалу как змея и ползет вверх до самого замка.

Провожу взглядом по серпантину и с ужасом думаю, — никогда не дойду, — но ноги топают. Раз-два. Раз-два, как заведенные, и я иду и иду. Один круг, второй и вот уже прямо передо мной узкий арочный мост, а за ним закрытые ворота королевского замка.

Стою с дурацкой улыбкой на лице, пялюсь на высоченные ворота, а в голове только одна мысль.

Я дошла! Мать честная, если бы я знала, как это будет, то никогда, никогда и ни за что не пошла. С места бы не сдвинулась.

Пропади все пропадом, я дошла!

По щекам катятся слезы, и это не радость, это счастье, что все, наконец, закончилось.

Веронея стучит кулаком в ворота.

— Открывайте, болваны!

В ответ лязгает смотровая щель.

— Кто орет?

Вея впечатывает железный кулак в ворота, так, что глаз припавшего к амбразуре шарахается в сторону.

— Твоя королева у ворот, осел!

— Королева? — Повторил голос за воротами, словно пробуя слово на вкус и замолчал.

Тишина тянется невыносимо долго. Ну почему они не открывают, капризно мечется во мне нетерпение. Я готова ко всему, к вопросам, к недоверию, к любым проверкам, но то, что происходит, повергает меня в шок. В приоткрывшееся окошко высовывается голова в монашеском капюшоне и заполошно орет.

— Убирайся отсюда, грязная ведьма! Твое место на костре, где ты скоро и окажешься. И вы, нищеброды, пошли вон. Убирайтесь! Убирайтесь прочь, пока я собак на вас не спустил!