Возьми удар на себя

— Я погорячилась… — поспешно признала она. — Просто у тебя нет той информации, которая есть у меня: на людей типа этой актрисы, если тебе нужен с ними контакт, ни в коем случае давить нельзя. Наоборот, нужно вести себя так, чтобы они продолжали себя чувствовать значимой фигурой. Комплименты там и все такое прочее…

— Ирочка, а с чего ты взяла, что я стремился установить с дамочкой контакт? — насмешливо поинтересовался Саша. — А вдруг я ее как раз и намеревался вывести из себя?

— Не слишком-то гуманная метода! — нахмурилась Ирина. — Тебе ж нужна была от нее правда, верно? А не глубокое убеждение в том, что она лжет, лишенное существенных подтверждений с ее стороны!

— Подтверждения мы и сами найдем.

— Не сомневаюсь. А вот доказать, что Кожевникова отравила она, не сможете никогда, потому что она его не убивала!

— Да ну? — В этот момент все недавние благие намерения по отношению к жене действительно готовы были выскочить из его головы. — Это почему же?

— Не кипятись, Шура… — неожиданно устало произнесла Ирина. — Просто такие люди, как Альбина Викторовна Крутицкая, даже если они еще и кроме всего прочего агрессивны, пусть даже и злопамятны… Словом, убить они могут исключительно в момент взрыва ярости. А подготовить убийство заранее, да еще продумав его столь тщательно, как в данном случае, — никогда! Понимаешь? Ни-ког-да. На вашем языке «их» убийства называются «убийства в состоянии аффекта». Насколько я поняла из протокола, на банкете она была в отличном расположении духа. Так что…

— С чего ты взяла, что в отличном?

— Ну что ты, такая возможность подразнить его настоящую жену! Да ни одна самовлюбленная истеричка ничего подобного не упустит, целый спектакль разыграет! Она и начала его разыгрывать, когда шепнула Кожевникову на ухо какую-то чушь… На самом деле играла на публику. Впрочем, наверняка, как всегда. И наверняка при этом ухитрялась наблюдать за реакцией его жены, полагая, что унизила ту по полной программе.

— Черт-те что! — сердито сказал Турецкий. — Ух, бабы…

Он уже почти что поверил Ирине, но тут же спохватился:

— Все это весьма красиво и где-то даже правдоподобно звучит, но факты — вещь упрямая, моя дорогая! И вести следствие на основе одной только психологии, извини меня, нонсенс… Все, дискуссия закрыта! Мне через час выезжать, а я еще не просмотрел документы!

Ирина Генриховна и не подумала обидеться на мужа, протянув ему с улыбкой протоколы. Однако последнее слово она все-таки оставила за собой:

— А кто же говорит, что вести следствие нужно исключительно на психологической основе? Однако, Шурочка, юристы-психологи для того и нужны, чтобы помочь следователю сориентироваться в обстоятельствах дела и среди его фигурантов… Особенно когда фигурантов много, а улик мало.

Возражать жене Саша на сей раз не стал: в конце концов, чем бы дитя ни тешилось…

Володя Яковлев нажал кнопку звонка во второй раз и снова прислушался. Наконец за дверью, возле которой он стоял, раздались шаркающие по-старушечьи шаги, щелкнул замок и она распахнулась. Женщина, стоявшая на пороге, старухой отнюдь не была — скорее, наоборот, куда моложе, чем он ожидал: худенькая, словно подросток, блондинка с самыми заурядными чертами лица, лишенного косметики, с волосами, небрежно собранными на затылке в конский хвост.

— Здравствуйте, Людмила Васильевна. — Володя улыбнулся и покачал головой. — Напрасно вы вот так открываете двери, даже не спросив, кто пришел…

— Вы же звонили. — На улыбку она не ответила. — А к нам после того как Вася… как с Василием это случилось, никто не ходит… Почти никто…

Людмила отступила в сторону, пропуская Яковлева в довольно большую квадратную прихожую, до понятия «холл», однако, явно не дотягивающую.

— Обувь можете не снимать, у меня грязища, — виновато бросила женщина на ходу, направляясь к одной из трех дверей, выходивших сюда. — Не всегда успеваю вовремя убраться, из-за Машеньки… А тут Паша еще…

Что именно «Паша еще», пояснять она не стала, а Володя счел, что задавать вопросы прямо с порога нелепо, всему свое время.

Комната, в которую его провела хозяйка, впрочем, выглядела вполне, с его точки зрения, опрятно и, судя по всему, выполняла функции гостиной. Мебели — совсем немного, но гарнитур явно дорогой, сработанный, и совсем неплохо, под старину периода стиля рококо… Из дела Елагина, которое Яковлев успел внимательно просмотреть в прокуратуре Саргова, он знал, что Елагин был осужден с конфискацией имущества. В списке фигурировал загородный дом с довольно обширным участком, машина, кое-что по мелочам… Квартира, в которой он сейчас находился, в нем не фигурировала — как принадлежащая матери Людмилы Васильевны.

Василий Григорьевич Елагин даже не был здесь прописан — так и не выписался из материнской двушки, хотя с момента женитьбы жил именно тут, вместе с женой и дочкой. И судя по тому, насколько дорогой оказалась обстановка, обустраивался основательно… Что это — меры предосторожности или просто полное доверие к супруге и теще?