«Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи

Полудня зимнего янтарные лучи,
Как трав степных дрожащие волокна,
В обмерзшие тянулись окна,
И в синей тени вдруг поблекла
Вся жизнь, глядящая в опаловые стекла.
Как взгляды медленны и руки горячи!..
О, если б таяли, как грусть немого взгляда,
Огни последние угаснувших углей,
Чтоб в памяти возник туман аллей,
Потопленных в шуршанье листопада.

«Но если есть такой, увидеть полечу…»

Но если есть такой, увидеть полечу
Его во сне и буду помнить свято,
Как Божьею рукой ткань лепестков измята
И свет, какой дан лунному лучу.
Поклонник красоты, и влюбчивый, и пылкий,
Поставь подобие таких цветов в альков,
Гляди на линии склоненных стебельков
И тонких лепестков трепещущие жилки…
А мне пока их видеть суждено
За стеклами цветочных магазинов
Или в кафе, где стебелек резинов,
Но ярок, как старинное вино.
Не знала за собой к цветам подобной страсти,
И яркий сон оставил грустный след.
Когда мне будет девятнадцать лет,
Вы цикламенами мою весну украсьте.

«До сих пор качается колокольчик…»

До сих пор качается колокольчик:
Пять минут, как ушел прохожий…
В озаренной солнцем прихожей
Я стою недвижно и молча…
Ах, как будет мне хорошо сегодня —
Это был старичок суровый…
Он сказал мне доброе слово:
«Будь спокойна, раба Господня…»

1923

«Пусть это будет лишь сегодня…»

Пусть это будет лишь сегодня,
А там… пускай плывут века.
Ведь жизнь моя в руке Господней,
Ведь будет смерть моя легка.
Недаром сделал он поэтом
Меня, немую… Вот — пою…
И озаряет тихим светом
Задумчивую жизнь мою.

1924

«Я не сказала, что люблю…»

Я не сказала, что люблю,
И не подумала об этом,
Но вот каким-то тёплым светом
Ты переполнил жизнь мою.
Опять могу писать стихи,
Не помня ни о чьих объятьях;
Заботиться о новых платьях
И покупать себе духи.
И вот, опять помолодев,
И лет пяток на время скинув,
Я с птичьей гордостью в воде
Свою оглядываю спину.
И с тусклой лживостью зеркал
Лицо как будто примирила.
Всё оттого, что ты ласкал
Меня, нерадостный, но милый.

Май 1931

«Ты очень далёк от поэзии…»

Ты очень далёк от поэзии,
В тебе всё — ритм и число.
Сгорела в калёном железе
Твоих рассудочных слов.
И вот — ничего не осталось —
Лишь слёзы хлынут из глаз —
Сентиментальная жалость,
Быть может, в тебе зажилась.
Но я ни о чём не жалею —
Ты не знал, что нельзя играть.
Ничего — от этого злее,
Чем всю жизнь, чем ещё вчера.
А на завтра такой холод —
Приблизились ледники.
Ко мне, недавно весёлой,
Прилетела птица тоски
И спугнули сожжённые перья
Моих ночных голубей…
Ты знаешь, теперь я не верю
Никому, а всех меньше — себе!

[1931]

«При свете свеч, зажженных в честь мою…»