Возможная Россия. Русские эволюционеры

Выходит, что Голицын на самом деле проводил многоходовую комбинацию. Он целенаправленно остановил свой выбор на самом слабом из кандидатов, уже имея в голове план ограничения полномочий Анны Иоанновны.

Инициатива Голицына, поддержанная Верховным тайным советом, вызвала противоречивую реакцию среди дворян. А их в этот момент в Москве оказалось больше, чем обычно. Многие приехали из провинции на свадьбу молодого императора с княжной Долгорукой, а попали на похороны и избрание нового государя. В это время самые известные московские дома стали дискуссионными клубами, где обсуждалась программа ограничения самодержавия. Дело было для России невиданное, а потому посягательство на самодержавную власть поддерживали далеко не все.

Дмитрий Голицын и остальные члены Верховного тайного совета от дискуссии не уклонялись, напротив, готовы были рассматривать любые предложения. Датский посланник Вестфален информировал свое правительство, что двери Совета оставались открытыми целую неделю, и каждый из дворян имел возможность высказаться. Секретарь французского посольства Маньян сообщал из Москвы: «Здесь на улицах и в домах только и слышны речи об английской конституции и о правах английского парламента». «Партий бесчисленное множество, – докладывал в Мадрид испанский посол де Ли-риа, – и хотя пока все спокойно, но, пожалуй, может произойти какая-нибудь вспышка».

Наибольшим скептиком показал себя прусский посол Мардефельд: он констатировал, что русские дворяне желают свободы, но не способны договориться о мере ограничения самодержавия.

Некоторые исследователи говорят о двенадцати различных проектах, подготовленных в этот короткий период. Василий Татищев, например, основываясь на западном опыте и истории русских Земских соборов, призывал не ограничивать самодержавие, но избирать нового государя, привлекая к выборной процедуре все дворянство, некоторых персонально, а других через поверенных.

Сам Дмитрий Голицын, если верить депешам иностранных послов, предлагал оставить императрице полную власть только над двором и над небольшим отрядом гвардейцев для ее охраны. Деньги на эти цели предполагалось выделять из государственного бюджета. Вся же власть в области внешней и внутренней политики, согласно замыслу Голицына, должна была перейти к Верховному тайному совету, чей состав предполагалось расширить до двенадцати человек.

Согласно плану Голицына, восстанавливался и Сенат из тридцати шести человек. В обязанность сенаторов входило предварительное рассмотрение всех дел, подлежащих обсуждению «верховников». Но и это не все. Князь предлагал создать двухпалатный парламент: одна палата из двухсот членов представляла бы интересы дворянства, другая предназначалась для защиты интересов купцов, горожан и вообще народа от «несправедливостей» – по два выборных человека от каждого города.

Впрочем, слово «народ» в данном случае надо понимать верно. Низы в дискуссии не участвовали. Речь шла, понятно, не о демократии – до нее еще было очень и очень далеко. План предоставлял реальную власть лишь ограниченному кругу лиц, но по сравнению с тем, что было до того на Руси, проект Голицына, бесспорно, являлся прорывом от абсолютизма к конституционной монархии.

Планы Голицына и его сторонников, как известно, провалились. Условия Анна Иоанновна, правда, формально приняла, однако, выезжая из Курляндии, уже прекрасно знала, что в Москве ее ждет поддержка сторонников самодержавия, а главное – гвардии. Так что, приехав, просто прилюдно разорвала все «кондиции» и спокойно уселась на престол, рядом с которым устроился и ее фаворит – Бирон.

Бунтовать князь Голицын, разумеется, не стал. Он был не бунтарем, а эволюционером. Князь лишь с горечью заметил: «Я знаю, что паду жертвой неудачи этого дела; так и быть, пострадаю за отечество; но те, кто заставляет меня плакать, будут плакать дольше моего».

Николай Иванович Новиков. Тяжкий крест просветителя

Есть такое замечательное слово «просветитель». Это как раз о Николае Ивановиче Новикове – одной из крупнейших фигур эпохи Русского Просвещения. Да, была и такая, незаслуженно забытая многими эпоха в нашей истории.

Это вторая половина XVIII века, на троне Екатерина II. Как раз тогда Александр Радищев написал «Путешествие из Петербурга в Москву», которое дало толчок появлению русской интеллигенции. Это тогда появился фонвизинский «Недоросль» – не столько комедия, сколько жесткая сатира на тогдашний русский быт. Это в ту пору в столичных салонах велись горячие споры о Великой французской революции, которые и привели в конечном итоге русских к расколу на западников и русофилов. Это тогда масон князь Михаил Щербатов написал свою смелую работу «О повреждении нравов в России», где впервые в нашей истории столь резко, прямо, а главное, убедительно критиковалась политика власти и нравы придворной среды.