Возможная жизнь

Я преклоняю колени и думаю об отце, которого так любил. Семь лет скорбел я о нем. Семь лет являлся он мне во снах, как живой. Семь лет приходилось мне повторять ему каждую ночь – негромко, чтобы не испугать его, – что он умер.

Я помню отца в лета моей младости, когда он обнимал меня и называл мне имена звезд. Я пою сам себе песни, которым он учил меня, сидя у моей постели. Я снова слышу голос его, сдержанный и негромкий, рассказывающий о сражениях, в которых он бился, и ранах, из которых текла его кровь. Я вижу его глаза, любящие и добрые, обращенные к моей матери и моим сестрам. Я думаю не о том, каким он был в последние дни его недуга, но о молодом мужчине, обращавшем лицо свое к солнцу.

А когда поднимаю голову, вижу его стоящим передо мной.

«Ты пришел вовремя, – говорит он. – Молодец».

Это слова, которые я желал услышать. И не знал, пока отец не заговорил, как сильно желаю услышать их. Я поднимаю полу моей рубахи и вижу под ребрами оставленную копьем рану. Спину же мою покрывают рубцы, как бы от плети.

«Для меня настало время расточиться, – говорит отец. – Мы созданы из осколков, а они должны ВОЗВРАЩАТЬСЯ назад. С этим мужем покончено».

Отец начинает тускнеть у меня на глазах. Я протягиваю руки, чтобы обнять его, я жаждал этого каждый день, прошедший со времени его смерти. Но, когда я смыкаю руки, он проскальзывает сквозь них. Я снова тянусь к нему, и снова руки мои остаются пустыми.

Тотчас яркий свет начинает сиять сквозь оба тела – его и Касама. Я Отступаю на шаг. я вижу, как очертания человека и коня расплываются, как обоих охватывает дрожь. На миг энергия, которая истекает из распадающегося массива, становится столь мощной, что свет ее позволяет мне увидеть весь мир до самых его краев.

Я вижу каждую частицу вещества, из которого они сотворены. Предо мной мелькает кожа дельфина, пробивающего волну, и кончик пера ныряющей в ночь совы. Под конец я вижу листок былинки, растущей при дороге, и пятую из шести мушиных лапок. Я вижу, как время стремглав летит над горами и реками, над городами и долами и валится в холодные океаны.

Я падаю на колени, наскребаю праха с земли, дабы посыпать ею главу, ибо мир, показанный мне, премного превосходит любой, какой мог сотворить бог. И вижу, как рой пылинок преображается в ладонь дитяти, которое родится там, где чужие звезды висят под южным небом.

И тогда, с новым богом в сердце моем, я выступаю в долгий обратный путь к месту, в котором расточусь и сам.