Возможная жизнь

Я укладывал сумку помертвевшими руками. Лори стояла у двери спальни, молча наблюдая за мной. Обернувшись, я увидел на ее щеках дорожки от слез. И промолчал: ведь мы уже придумали некую спасительную фикцию, так зачем же ее разрушать?

Такси ожидало меня у ворот. Лори, так и не переодевшаяся, в одном халате, стояла рядом со старым автомобильным сиденьем на холодной веранде. Я обнял ее, пообещал позвонить, как только доберусь до Нью-Йорка.

– Конечно, – сказала она.

Я попытался изобразить веселость:

– Черт, холодрыга какая. Одевайся потеплее, милая. Береги себя. Пока. Я позвоню.

– До свидания, Джек.

Хрустя по гравию, я прошел через двор к машине, отравлявшей чистый воздух облачками выхлопов. Оглядываться не стал.

Водитель включил передачу, машина тронулась, и только тогда я обернулся, чтобы взглянуть на дом сквозь заднее стекло. Лори все еще была на террасе, но стояла теперь на коленях, прижавшись лбом к деревянным перилам.

В Нью-Йорке произошло много чего. Пока я и Бреккер возились со звуком, Аню фотографировали в Лорел-Каньоне. В художественном отделе решили обыграть тему первых поселенцев, поэтому на фотографии Аня сидела перед поддельным срубом – в очень короткой юбке, и, хоть колени ее были сдвинуты, не удавалось думать о чем-либо, кроме того, какие на ней трусы и есть ли они вообще. Самой ей снимок не понравился, и она закатила фирме скандал. В конце концов остановились на размытом погрудном снимке Ани на фоне фотографии сельского пейзажа. Выглядело это лучше, чем можно заключить по моему описанию. И хорошо сочеталось с названием пластинки, «Сумеешь взлететь», и набранным заглавными буквами именем «Аня Кинг». Общее настроение – да идите вы все. вот я такая! Нам всем понравилось, однако лейбл оставил за собой право использовать первую фотографию, ту, в юбочке, для рекламы.

Аня сделала эскиз задней сторонки обложки, тексты песен отпечатали на вкладыше. В феврале пришел сигнальный экземпляр пластинки. Мы собрались, чтобы прослушать его, в офисе Джона Винтелло на Шестой авеню. Когда секретарша Джона мягко вытряхнула черный поблескивающий виниловый диск из внутреннего конверта, Аня сжала мою ладонь. От статического заряда бумага на секунду прилипла к пластинке, потом отпустила ее. Секретарша, осторожно сжимая ободок пластинки ладонями, приподняла ее, точно стоящий за алтарем священник, установила на диск проигрывателя, и опустила иглу на дорожку. Тысячедолларовая стереосистема Винтелло воспроизвела первый аккорд «Крепче» с изумительной точностью. Перед моим мысленным взором поплыли «фасадный» номер «Звезды Пасадены», его мини-кухня, Сэмми Дэвис-младший. И я почти ощутил привкус джина.

Помимо Рика, Ани и меня присутствовало человек семь-восемь, все из «Эм-Пи-Ар рекордз». Винтелло сидел, положив ноги на стол, и курил «Честерфилд». На стене за его головой красовались вставленные в рамки золотые и платиновые диски. Время от времени он одобрительно кивал; остальные высказывались между песнями: «Это моя любимая» или «Какая красота!»

Фальшиво все было до неимоверности. Мы с Риком рассуждали, чтобы разрядить обстановку, о тонкостях воспроизведения звука. Наконец прозвучали мощные заключительные аккорды «Я не гибну», следом откупорили шампанское. В общем, мы с Аней были рады выбраться оттуда и отправиться на Седьмую улицу.

Альбом вышел в марте, Аня дала несколько интервью музыкальным изданиям, в том числе и андерграундным. Журналистов интересовала история ее жизни, подкалывать Аню они не пытались, хоть один и упомянул обо мне как о «продюсере-менеджере-бойфренде». Не знаю, видела ли эту статью Лори, впрочем, я полагал, что и другие упоминания подобного рода долго себя ждать не заставят.

Появились рецензии, положительные. Кое-что благосклонное было сказано даже о вкладе продюсера – «тонком, но сердечном», как выразилась одна газета. Авторы статей не имели достаточного музыкального образования, чтобы анализировать услышанное. Они лишь строили догадки о том, какие из песен связаны с личными обстоятельствами Ани, а какие не связаны, и только один понял: Аня стремилась уничтожить такое различие и в лучшие мгновения цели своей достигала. Впрочем, радиостанции, передававшие фолк и рок, да и просто местные станции крутили нашу пластинку вовсю. Продавалась она хорошо, пробилась в первую сотню, потом в сороковку. Дело шло не очень быстро, однако Анин альбом находил отклик в душах, люди обсуждали его.

Затем в один прекрасный день Джон Винтелло позвонил, чтобы сообщить: альбом вошел в первую двадцатку, восемнадцатый номер. К тому времени мы уже были в пути.