Возможно, однажды (СИ)

— Ты его не тронешь, Майколсон. Ты слышал, твоей дочери нужно, что-то нормальное, и если этот парень — это и есть, то пусть так и будет. Она и так мало с кем завела дружбу за время учебы. Сейчас ей друзья необходимы так, как никогда! Поэтому, только попробуй тронуть Дина, ты понял? — Кэролайн пригрозила ему указательный пальцем, как малому ребенку. Она знала, что не в той весовой категории, чтобы приказывать первородному, но попытаться потягаться с Клаусом в остроумии, она всегда могла.

— И с чего ты решила, что я тебя послушаю, дорогуша? — гибрид отвел ее маячащую руку от своего лица и продолжил улыбаться. Это его выражение лица и эти его слова вывели Форбс из себя, поэтому ранее данное себе обещание не срываться на него сейчас, было забыто, словно его и не было.

— Ну, да уж! Куда мне до великого Клауса Майколсона? Может быть, внушишь мне, чтобы я не перечила тебе?!

Выплюнув ему это в лицо, Кэролайн развернулась и на вампирской скорости направилась к выходу из этого дома, подальше от первородной задницы. В ее крови сейчас бурлил адреналин, все, чего ей хотелось, так это сломать что-нибудь или разбить, желательно об его голову!

— Кэролайн!

Выход из дома ей перекрыл Клаус, который был в разы сильнее. От его крика Фрея, что была все это время в трансе, очнулась и заметив напряженную обстановку стала собирать свои вещи, чтобы пойти к племяннице, которая тоже выбежала на крики.

— Какого черта с тобой случилось? — гибрид не сдвинулся с места, а на попытку Кэролайн обойти его, затормозил ее рукой, которую она сразу же скинула.

— Серьезно?! — Кэролайн пихнула его со всей силы в грудь, надеясь сдвинуть его и получить возможность улизнуть, но первородный не сдвинулся даже на миллиметр.

— Думаю нам с тобой не нужно это наблюдать. — Фрея положила руки на плечи племяннице и стала толкать в направлении ее комнаты.

— Интересно ведь, тетя Фрея! — захныкала юная Майколсон, но все же пошла к комнате, постоянно оглядываясь на этих двоих.

— Отпусти! — завопила блондинка, когда Клаус приобнял ее и против ее воли, потащил в свою мастерскую, чтобы за ними точно никто не наблюдал.

— Отпущу, как только объяснишь, что я успел испортить за несколько часов после нашего разговора? — Клаус запер дверь и включил свет, так как в помещении не было никаких окон, чтобы не портить картины, которые он здесь рисовал.

— Ты давно все испортил! Тогда в Лондоне, когда внушил мне забыть о тебе! — лицо Кэролайн было в настоящей ярости. Такой он не видел девушку очень давно, потому что их последние взаимодействия были почти всегда мирными, а редкие ее всплески злости, быстро прекращались, и ярости в них не было.

— Но как? — гибрид понятия не имел, как она могла помнить их встречу. Однажды, он подумывал вернуть ей воспоминания, но понял, что ее реакция будет ужасной, такой как сейчас.

— Это неважно. Кол объяснит! — Кэролайн открыла рот, чтобы продолжить свою тираду, как в одну секунду передумала и просто закрыла лицо руками и плюхнулась на стоящий у стены диван.

— Я просто сглупил, Кэроланй. Я могу объяснить. — Клаус осторожно подошел к дивану, и видя, что блондинка никак не реагирует, сел на корточки напротив нее. — Я испугался и поступил так, как умею. И даже не подумал, как мой поступок скажется на тебе. — Клаус осторожно протянул руку к ее лицу, которое она прикрывала, взяв ее ладонь он зажал ее между своих рук и притянул к себе, утыкаясь в нее лбом.

— Чего тебе бояться? Что я потребую клятву верности или еще чего? — Майколсон услышал, как ее голос дрожит от потока слез, которые она пытается сдержать.

— Нет. Если бы ты тогда попросила меня остаться, я бы остался. Попросила бы вернуться в жизнь Хоуп, я бы вернулся, потому что твоя непоколебимая уверенность во всем вдохновляла и меня. Та наша встреча, ночь, что мы провели, гуляя по Лондону и наше утро… тогда мне было так легко, словно и проблем в жизни нет. Я боялся твоей власти надо мной, Кэролайн, у тебя всегда ее было слишком много. Поэтому я поступил, как эгоист, как трус и ушел…

Когда Клаус замолчал, они оба посмотрели друг другу в глаза и не могли найти слов. Кэролайн понимала, что все еще обижена и зла на него, но его слова и то, как он смотрит на нее сейчас, словно она одна единственная на свете, оттесняло все на второй план. Она старалась не плакать, и была уверена, что не сделает этого, пока Клаус не потянулся к ее лицу и не вытер уже давно скатывающиеся слезы, которые она не замечала. В этот момент, ей показалась, что огромная тяжесть, которую она носила на плечах годами, со смерти своего мужа, рухнула и она может выплакаться, поэтому поток новых слез рухнул снова. Клаус быстрым движением пересел на диван и прижал ее к себе, позволяя ей плакать столько, сколько ей нужно. Форбс понимала, что выглядит сейчас ужасно, мокрое лицо от слез, забитый нос, опухшее лицо, но Клаус смотрел на нее, как на самое красивое явление, что он видел в жизни. Он вытирал ее слезы и прижимал ее к себе так близко, что порой ей было немного больно, но она терпела, потому что им обоим это было нужно.