Возможно (СИ)

И это ужасно бесило парня. Он отказывался понимать Кёртис, которая помогла ему и брату одолеть Отца. Для него подобное было за гранью дозволенного — решать ту проблему, с которой бы молодой человек мог бы справиться сам. Хоть на это понадобилось больше времени и усилий, но все бы, чёрт возьми, после всего остались живы и здоровы.

Но вместо желаемого результата у алхимика наверняка останется на сердце рана, которая никогда не заживёт, как ни старайся и сколько лекарств ни принимай. Всё время будешь возвращаться к тому моменту, когда его учительница, давшая ему столько всего, открыла Врата, заплатив за это собственной жизнью.

Будто не было другого способа со всем справиться.

Сейчас Элрик был готов начать ненавидеть абсолютно весь мир за то, что он потерял дорогого ему человека навсегда. Весь, кроме самой Изуми. За время, проведённое с ней, он слишком привязался к женщине, чтобы начать испытывать к ней хоть какие-то негативные эмоции.

Он неосознанно начинал оправдывать бывшую Харнет, закрывая глаза на все её недостатки. Для него женщина была слишком хорошей, чтобы совершить какой-нибудь неправильный поступок. Ведь человек, давший ему столько всего (и не только одному парню, но ещё и всей его семье) хорошего, априори не может быть плохим!

Если бы это было так, то Кёртис ни за чтобы не помогла Эдварду и Альфонсу овладеть практическими знаниями в алхимии; не стала бы так хорошо общаться с Патрисией и на время забывать о том, что её муж находиться непонятно где.

Плохой человек не может быть хорошим хоть в чём-то.

— Камень дай, говорю, — Грид отвесил не-Стальному подзатыльник. — Или совсем оглох, мелкий?

От этого молодой человек недовольно скривился, но всё-таки протянул гомункулу небольшой красный кристалл, который сейчас он слишком просто и легко достал из кармана. Не то, что в убежище Отца.

Вот бы он смог так же легко сделать это в самый нужный момент.

Когда пятый элемент оказался у него, Жадность отдал его Лингу. Условия договора были выполнены со стороны ксингийца, соответственно, теперь в должниках был только гомункул. И если своё «сердце» он не был отдать, то вот камень Эдварда идеально подходил для оплаты.

А Элрику он уже был не нужен. Он уже начинал ненавидеть эту вещь, которую десять лет назад дал ему Хоэнхайм. Парень начинал ненавидеть эту вытяжку из человеческих душ, которая совсем не смогла помочь ему спасти Изуми.

Молодой человек бросил только короткий взгляд на молча уходящих Линга и Лан Фан, которые решили не донимать его лишними расспросами. И он из-за этого был им отчасти благодарен. Ему бы совсем не понравилось, если бы совершенно незнакомые люди стали лезть ему в душу и задевать каждым своим словом совсем свежую рану.

Эдвард бы в тот момент не смог бы отвечать за свои действия. Он же, чёрт возьми, живой человек, а не машина. А так… Двое ксингийцев оказались достаточно умными, чтобы просто уйти и позволить их уже бывшему сообщнику хотя бы немного прийти в себя и смириться с тем, что его учительницы больше нет в живых.

Хотя вряд ли это вообще возможно.

Комментарий к Глава 29. Нет сил смириться

Народ, а где отзывы? .-. Я не понял, этот фф уже вообще никому не нужен? .-.

========== Эпилог ==========

За неполные четыре относительно мирных года Эдвард не смог смириться с тем, что он больше никогда не увидит Изуми, как бы ни пытался убедить себя в том, что её уже невозможно вернуть с той стороны Врат даже с помощью философского камня.

«Нельзя воскресить того, кто умер».

А то, что путешествие в белую пустоту являлось именно ею, он, уже мужчина, был уверен. Истина наверняка разрушила всё тело бывшей Харнет, а если сердце не бьётся, лёгкие не дышат и мозг не генерирует импульсы, то человек не живёт. Именно функционирование всего организма определяет существование.

Не желая оставаться в Централе, с которым у него были связаны не самые лучшие воспоминания, алхимик решил остаться в родном Ризенбурге. Тихом, спокойном и до боли знакомом. Там, где у него прошли самые лучшие годы и где жили дорогие ему люди, которые ещё не отошли в мир иной.

Так у него меньше болело сердце. Так ему почти не хотелось плакать по всем, кто отдал Богу душу, захлёбываясь собственными слезами. Так он мог полностью раствориться в обыденных делах, забывая о том, что Аместрис был построен на крови.

Только так он мог спокойно спать по ночам.

И совсем редко его будила Винри, когда Эдварду снились кошмары. В основном, его сознание раз за разом прокручивало момент ухода Изуми за Врата, но иногда и выкидывало тот самый сон, который и заставил его сперва поговорить с Хоэнхаймом, а потом и покинуть свой родной город, чтобы уничтожить гомункулов.

Мужчина совершенно не жалел о том, что «забыл» о Гриде и его химерах. За всё это время он ни разу не дал о себе знать, если не считать пары не самых приятных случаев, которые произошли на Юге страны.

Но на это вполне можно было закрыть глаза, ведь владелец «Гнезда Дьявола» так и не нарушил главного пункта своего договора: после окончания операции не трогать своих сообщников. А взамен его никто не трогал.