Возможность выбора

Слушая рассуждения Ээро, Регина не вникала в них настолько, чтобы составить свое отношение. Она просто поняла, что люди, которые нашли себя в жизни, большая редкость. Все только ищут да ищут, пока с тревогой не обнаруживают, что отпущенное время на исходе.

Ээро и не нуждался в мнении Регины, он в себе не сомневался, не ждал, чтобы она поддакивала. Да и так ли уж важны собственные точки зрения в этом быстро текущем и меняющемся мире? У Регины хватало жизненного опыта, чтобы сознавать, насколько притягательна терпимость: значительные истины не плавают, как мусор, на поверхности, их нелегко поймать.

Медленно рассеивался сон в то утро, наконец Регина пробудилась настолько, что стала невольно прислушиваться к звукам в квартире. Ээро явно где-то притаился, потому что, кроме монотонного и далекого уличного шума, до слуха ничего не доносилось.

Регина встала, шлепая босыми ногами по полу, прошлась по квартире — Ээро нигде не было. На кухонный стол была выставлена кофемолка, и Регина поняла, что Ээро отправился в магазин за сливками.

Оно и лучше, что можно было действовать в одиночестве — принять душ, одеться, навести красоту. К приходу Ээро она должна выглядеть свежей и бодрой, затем они попьют кофе, Регина найдет в расписании подходящий автобус — программа выполнена, ей хотелось домой.

Регина привела себя в порядок и теперь, уже стуча каблуками, принялась расхаживать по квартире — что-то раздражало ее. Затем она увидела, что птичья клетка накрыта темным платком. Регина сняла его, дав канарейкам возможность порадоваться наступлению дня.

Квартира тут же наполнилась щебетом.

— ПОЛУЧИЛА, ЧТО ХОТЕЛА, — это было первое, что сказала Герта, когда Регина явилась домой. От слов соседки Регина буквально окаменела. Господи, неужели в этом насыщенном информацией постылом мире уже не осталось места никаким тайнам? — Ты такая бледная, тебе нездоровится? — сочувственно спросила Герта. — Совещание утомило? Что там говорили?

— Да как всегда, — пробормотала Регина. — Извечные проблемы. Недостаточная эффективность нынешней системы воспитания, отрицательное влияние процентомании на учащихся. Замкнутый круг: сами завышают оценки и сами же на это жалуются. Делают хорошую мину при плохой игре.

Видимо, цвет лица Регины пришел в норму, потому что Герта снова вернулась к первоначальному разговору и повторила:

— Получила, что хотела. Все эти дни Пампель таскался в «Крокодил». Тебе надо было посадить его на цепь, как собаку.

Герта язвила, раньше этого за ней не замечалось.

— Я боялась худшего, — безразлично проговорила Регина. — Думала, что в мое отсутствие в доме открылся филиал кабака, все перебито и по углам нагажено. А тут, гляди, даже дверь не сорвана, висит себе на петлях.

Герта сжала губы, вокруг рта возникла презрительная складка. Не такой уж она деликатный человек, подумала Регина, скоро совсем склеротиком станет.

Регину огорчило, что Герта изменила свое отношение к Пампелю. Пока пьяница живет сам по себе, к нему относятся терпимо. Ведь так славно, исполнясь добродушия, изумляться: хоть и опустившийся человек, а смотри, с каким усердием вскапывает землю! На пьянчужку смотрят почти как на обезьяну, которая иногда ведет себя по-человечески: просто чудо — соображает ведь! Женившись на Регине, Пампель вторгся в среду людей достойных, и этого ему не могли простить. В глазах других он сразу словно бы превратился в еще более безнравственного и грязного типа. Регина поняла: если у нее у самой теперь что-то пойдет не так, виноватым все равно сочтут Пампеля. Картина мира становится более четкой, когда найден козел отпущения.

Возможно, мысли Регины были неверными и несправедливыми?

Или она сама стала недотрогой?

Видимо, ее подсознательно задевало, что она как бы все еще колеблется между прежним и теперешним образом жизни, не сумев полностью приспособиться к новой ситуации. Противоречия в ней самой не исчезали. Наведавшись через полгода в город, Регина со смятением заметила, что в чем-то уже успела стать провинциалкой, и в то же время она все еще не могла привыкнуть к жизни в поселке. Такое состояние тревожило, город представлялся чужим, а поселок к сердцу так и не прирос. Ломка рутины оказалась делом более сложным, чем можно было ожидать, обновление образа мыслей оставалось процессом мучительным.