Возможность выбора

— Ну вот, сидят здесь оба спокойные и веселые, а как там друзья — им и дела нет!

В упреке Алара не было ни одной серьезной нотки.

Левой рукой Алар придерживал что-то за пазухой.

Орви подумала о субъекте, приходившем к ним вернуть документы Маркуса. Смешно было задним числом вспомнить, как этот оборванец, скривив шею, заглянул за пазуху и примирительно пробормотал: «Кутя-кутя».

Чего только не оседает в памяти, если гость в доме — редкость, да и впечатлений почти не бывает.

— Бритта прислала тебе подарок, — таинственно прошептал Алар и вынул из-за пазухи щенка.

В руки Орви шлепнулся маленький теплый комочек, у щенка были такие же светло-голубые глаза, как у Орви.

— Наша собака ощенилась пятерыми! — произнес Алар. В его голосе звучала гордость.

Орви натянула полу кофточки на свои холодные руки, чтобы собачке было теплее.

— Бритта сказала: как они там живут без живности, — словно извиняясь, пробормотал Алар, смущенный мрачным видом Маркуса.

Паула откинулась на спинку стула и сердито смотрела на кухню.

Орви нежно прижала щенка к груди. Он просто чудо, тот милый зверек! Коричневая с белыми подпалинами шерсть складками собиралась на затылке, щенок мотал головой, и его бархатистые обвислые уши болтались из стороны в сторону. На толстых лапках крошечные, острые, как иголки, растопыренные коготки.

— Бумаг у него нет, но порода хорошая, верная. Аж слезу прошибает, до чего нежная душа у этих собак, — рассмеялся Алар, однако далеко не так храбро, как вначале, когда входил в дом.

В конце концов Маркус догадался предложить Алару снять пальто. Внезапно руки у Орви согрелись, где-то внутри как будто прорвалась плотина. Орви быстрыми шагами подошла к Алару, свободной рукой обхватила за шею и поцеловала. Алар похлопал Орви по плечу и удовлетворенно сказал:

— Я знал, что ты обрадуешься. Собака — друг человека.

Оба рассмеялись.

Орви слышала, что человек, побывавший в когтях у смерти, всегда стремится впоследствии жить в свое удовольствие. Он как бы вдвойне наслаждается подаренными ему днями. Так и Алар, переживший недавно тяжелую операцию.

Потом они втроем сидели на кушетке. Маркус извлек на свет божий бутылку и разлил вино по стаканам. Орви не решалась спустить щенка с коленей и закапала себе грудь вином.

Внезапно она испуганно вскочила: может быть, песик голоден! Она бросилась на кухню, налила полное блюдце молока и поставила его перед щенком. Малыш шатался, его коротенький хвостик непрерывно вилял, но тем не менее щенок жадно вылакал блюдце.

Орви присела рядом со щенком и прошептала:

— Кушай, малыш.

Испугавшись своих нежных слов, Орви посмотрела в сторону комнаты. К счастью, никто не обратил на нее внимания. В противном случае Паула выжала бы из себя презрительный смех и сказала, что так с собаками не разговаривают.

Вылизав все до последней капли, щенок наступил лапой на край блюдца, и оно звякнуло. Щенок отступил и ощетинился. Из горла послышалось что-то похожее на рычание.

Какое счастье иметь собственное животное! В детстве у Орви не было ни кошки, ни собаки. Ей хотелось усесться на пол и до самозабвения возиться со щенком, но она не решалась — боялась, что ее еще раз высмеют за ребячество.

Алар заторопился.

Орви проводила гостя до самой входной двери. Там она остановила его и долго и путано говорила о том, как она уважает Бритту. Орви подчеркнула, что Бритта исключительно хороший человек и что она никогда ее не забудет. Внезапно Орви почувствовала смущение, собственный разговор показался ей невнятным лепетом, она словно поняла, что в течение долгих месяцев молчания почти разучилась говорить. Совершенно неуместно звучало утверждение, что она Бритту никогда не забудет. Будто она уезжала на край света и до конца своих дней собиралась жить где-то под северным сиянием.

Все последующие часы этого вечера казались Орви как бы наполненными музыкой. Она еле удерживалась, чтобы поминутно не предлагать щенку поесть. Она приготовила для него место рядом с кушеткой — на подушку было постелено хрустящее от чистоты полотенце. Маркус и Паула не обращали внимания на ее хлопоты, их взгляды были прикованы к экрану телевизора. Маркус курил сигарету за сигаретой, хотя никогда не слыл страстным курильщиком. Оба они не замечали переваливающегося по комнате щенка. «Тем лучше, — думала Орви, — пусть щенок будет совсем моим, только моим, самым теплым, любимым и смешным зверьком, который когда-либо жил на свете».

Безымянный пес полностью овладел мыслями Орви. Ночью она несколько раз вставала, чтобы взглянуть на него.

Пес с обвислыми ушами временами попискивал во сне. Орви пощупала влажный нос щенка. От прикосновения он проснулся и крошечным шершавым языком лизнул Орви палец.