Возмутитель спокойствия

— И я тебя, Глэрд Аристо, — лениво отзеркалил «здравницу» тот, в глазах всего лишь любопытство. Вроде бы никакой затаенной ненависти или каких-то других эмоций. Хотя что я понимал в нелюдях, не считая ксеносов?

— Слышал я о тебе и о твоих орках только хорошее, поэтому решил обратиться именно к вам. И хочу нанять двух бойцов, чтобы сопроводили меня до дома. Помогли там разгрузить тирков…

— Мы воины! — яростно отрезал орк.

— Дослушай меня, уважаемый Рудр. За все плачу четыре монеты серебром, но медью. Взял ею добычу, — собеседник попытался рявкнуть что-то, но я его остановил жестом, властно вытянув перед собой руку с открытой ладонью, — Сам я, после передачи умения рода Медведей буду слабее младенца, в силу причин. Большинству из этих, — обвел рукой окружающее пространство, — Я не доверяю. И справедливо. Вон, видишь, связанный стражник, даже он хотел в добытые в бою мною трофеи, запустить шаловливую руку. Именно я его поймал на горячем! А как я смогу это сделать, пребывая в беспамятстве? Тирки, хоть и выносливые, но, неизвестно сколько проваляюсь, принимая дар. Зря же животных перегружать не стоит. Репутация же ваша — стальная. По народной молве, найми вас в лихие годины охранять хлеб, то даже умирая с голода, вы, верные договору, не позволите взять без спроса себе и горсти пшеницы! А пребывая и у горы золота не возьмете себе тайно и медяка!

Орку последние слова понравились. Да и не трудно было угадать, что он хотел слышать, ведь именно честью, базирующейся на верности слову, они гордились больше всего на свете.

— Да, все правильно! Мы не презренные… — оборвал фразу многозначительно, она должна была закончиться перечислением всех остальных рас, с краткими и емкими их характеристиками, — Кто так сказал, тот знал наш народ!

— Слова о вас честные произнесла Амелия. Именно она так и донесла до меня: «если кого-то можно нанять, то только их!», «для них слово «честь» не пустой звук!», «они не обманут в отличие…», — вольно процитировал я знахарку, сделав такую же многозначительную паузу перед перечислением видов разумных, отчего орк еще сильнее расправил плечи и еще больше картинно приосанился, — Но, если я ошибся и к тебе привели меня чьи-то лживые языки, то прошу меня простить, уважаемый Рудр, это лишь по незнанию и малости лет.

После завершающей фразы, главарь принялся меня убеждать с жаром, что я нигде не ошибся, и мы договорились. На глазах у селян, я протянул орку кошель, который пытался похитить стражник, откуда воин сам выбрал понравившиеся ему монеты. Я запоминал какие именно интересовали наемника. Затем он жестом подозвал к себе двух серокожих здоровяков, после озадачил их работой, упомянул про плату и «про не посрамить имена честных орков».

Впрочем, молодые ребята Синт и Крас, обрадовались заработку на ровном месте, хоть и посетовали, что суд над вором, какой все и ждали, придется пропустить. Он должен был состояться после завершения дела с родом Медведей. А затем встали с суровыми лицами рядом с тирками, показывая всем видом, что лучше всем их обходить стороной.

В срок косолапые уложились, успев опередить новую порцию рыка и пафоса сотника. Вперед выступил старик и заговорил:

— Мы приняли решение, лэрг Турин! Осознавая свою вину перед богами, именно я передам умение Глэрду, — толпа стихла, завороженно стала ловить каждое слово. Неудивительно, многие уже сделали ставки. И большая часть проиграла спор — кто именно пойдет на смерть ради жизни рода, Ильма в этой роли видело один или два, — А с сегодняшнего дня возглавит Медведей мой старший сын Улаф Безжалостный. Он, надеюсь, с помощью богов приведет род к еще большей силе и славе!

Еще и порыв ветра добавил красочности в картину, разметал седые волосы, подчеркнул суровость и несгибаемость дедушки перед любыми невзгодами. Картина достойная любого кино, почти эпичная. Ильм Слезы Вдов готов пожертвовать своей жизнью, чтобы никто из родичей не пострадал. И я здесь должен был воскликнуть:

— Нет, не нужно мне умение рода, мне не нужно злато! Я прощаю всех вас, заблудившихся на пути к свету, добрых, мирных и отзывчивых селян! Так будем же друзьями, братья!

Аксакал же, растроганный до глубины души, сразу назвал бы меня «сынку», обнял. Скупая мужская слеза скатилась бы по щеке. А еще, он бы, воспылав благодарностью, решил обучать тайным искусствам борьбы за добро, ведь именно во мне сосредоточились все лучшие качества человечества.

Точно.

Уважать врага? Наверное, кого-то учили так. А меня уничтожать его, давить без жалости и сожаления. И да, старец, не задумываясь ни на секунду, а скорее всего, обдумав тщательно все, взвесив «за» и «против», принял решение, чтобы заминусовать меня. Дабы их род стал чуть-чуть богаче, хотя они и так не бедствовали. Жалел я лишь об одном, Аскольда перед смертью тщательно не расспросил про гоблов, а нужно было.

— Глэрд, — продолжал вещать герой, — Я передам тебе умение, но ты должен будешь вернуть оружие нашего рода, взятое трофеем с Аскольда. А именно Коготь!

Это что? Кинжал? Секиру глупо так называть. Хотя потом разберусь. У Амелии уточню.