Возмутитель спокойствия

Последние сомнения отпали, когда я взял в руки один, сердце вдруг неожиданно екнуло, а в душе появилось желание не выпускать больше никогда из рук эту замечательную вещь. Откуда, как и почему? Неизвестно. Никогда не являлся поклонником такого антиквариата. Но настолько сильным был порыв, что я с огромным трудом справился собой. Сука, неужели это умение или тотем откликались? Не хотелось показывать перед купцом бурю эмоций, пришлось безразлично чуть прикрыть глаза.

Вытянул клинок из ножен. Действительно, ятаган, по крайней мере, характерная для него форма, пусть и не столь ярко выраженный изгиб, как на отдельных земных экземплярах. Но все же. Черная вязь рун, как на трофее с Аскольда.

Отлично.

Инсайдерская информация, если ее использовать — золото. В какое и собирался превратить полученные сведения от Луция.

— Ты не первый уже сегодня с таким предложением, — задвинул клинок обратно, небрежно положил оружие на столик, и устало посмотрел на посетителя.

— Кто? Скажи, кто еще приходил? Что они предлагали? — засуетился тот, подаваясь вперед.

— Не могу, обещал молчать, — мотнул отрицательно головой и состроил суровую морду.

— Но у меня клинки одного из глав рода в прошлом! — привел веский аргумент гость.

— Ты все верно сказал — «одного из», поэтому у них такие же, — позволил себе чуть покровительственно ухмыльнуться.

— Вот мрочье семя! Значит, вы так решили лирнийские слизни… Ну погодите… Луций, Адриан или Стайл, точно они! — последнее проговорил тихо-тихо, видимо от захлестывающих чувств перестал контролировать себя, — Что они тебе пообещали? Что? Я могу дать больше, гораздо больше!

Кто же так торгуется?

Юна, Юна, ты не только красавица, но и очень мудрая девочка, мое Золотое руно или рыбка.

— Один пятьдесят золотых монет, второй — сто, третий — сто пятьдесят. Но я сказал так, чтобы не плодить лишних обид между ними и мной, кто первый принесет достойную плату, того и будет, — и хитро так посмотрел на товарища.

— А-а, мроки! — победно воскликнул тот. Точно, как я все правильно и рассчитал, сто золотых для этих деятелей — мелочь. Лишь слова девушки о венце и передаче самого дорогого — девственности, вот это было бесценно для сопляков. И, кстати, не зря я упоминал про нравы молодежи — оральный и анальный секс многие из них практиковали плотно и начинали рано. За такое журили, наказывали при поимке, но в целом смотрели старшие на эти прегрешения, как на баловство и подготовку к взрослой жизни. Для самовлюбленного и закомплексованного Луиса принуждение к браку первой красавицы доказало бы в глазах окружающих собственную значимость и превосходство.

— Вот смотри, Глэрд! Это твои родовые клинки, а это… — сделал многозначительную паузу, сдирая со среднего пальца кольцо с синим камнем невероятной глубины, — Амулет Неуязвимости времен Древней Империи. Сейчас полностью заряженный. И он защищает от двух десятков простых стрел, отклоняя их, до пяти — со средним проникающим заклинанием, и от одной с высшим — гарантированно, два — редкость. Да, скажу честно, что от болта, например, заряженного Кречетами он не спасет, впрочем, как и многие другие подобные вещи, но от остальных поможет. И защищает это кольцо не только от метального оружия, но и принимает без всяких последствий для владельца до сорока ударов мечом или чем-то подобным на незримый щит. Даже от двух-трех с использованием медвежьей родовой способности уберегает. Это проверил на практике. И дополнительно, спасает при падении с огромной высоты — до семи раз. Стоит двести тридцать золотых, и я клянусь родом, что именно столько отдал мой отец, покупая его для меня в Северном Демморунге у искателей сокровищ! Примешь ли ты его, как плату? Вместе с кинжалами?

Я сделал вид, что задумался. Хмурил лоб, шевелил губами, беззвучно проговаривая мантры красоте и отвязности Медведицы на русско-английском.

— Хорошо, уговорил, — с видимой неохотой ответил, — Может и понадобится во время вахты на Стене или во время сбора роски, гоблы к тому же распоясались не по чину.

— Вот-вот! — вклинился в паузу колобок, я же продолжил, будто подводя итог.

— Твоим клятвам я верю, — еще бы, при невыполнении такого обещания — простым изгнанием ответчик не отделался бы, весь род понес бы наказание. Местные боги могли наслать всяких гадостей на всех представителей, а не только на лжеца. И ответственность за подобные слова прививали с детства. Вынудить любого из Народа поклясться родом, значило заставить его действовать «от» и «до», согласно договоренности, даже если настанет Армагеддон. Никакой форс-мажор не мог служить оправданием.