Читаем Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Hасреддине - 1) полностью

Али, оглянувшись, провел его в заднюю темную комнату, где хранились дрова и запасные чайники. Здесь было сыро, прохладно, шум базара слышался глухо.

- Али, возьми моего ишака,- сказал Ходжа Hасреддин.Корми его и держи всегда наготове! Он может понадобиться мне в любую минуту. И никому ни слова не говори обо мне.

- Hо почему ты переоделся женщиной. Ходжа Hасреддин? спросил чайханщик, прикрывая плотнее дверь.- Куда ты направился?

- Я иду во дворец.

- Ты сошел с ума! - воскликнул чайханщик.- Ты хочешь сам положить голову прямо в пасть тигру!

- Так нужно, Али. Скоро ты узнаешь, почему. И давай простимся на всякий случай,- я иду на опасное дело.

Они крепко обнялись, у доброго чайханщика выступили слезы и покатились по круглым красным щекам. Он проводил Ходжу Hасреддина и, подавляя тяжелые вздохи, колыхавшие его живот, вышел к своим гостям.

Тревога терзала сердце чайханщика, он был грустен, рассеян, гостям приходилось дважды и трижды звенеть крышками чайников, напоминая ему о своей неутоленной жажде. Сердцем чайханщик был там, у дворца, вместе со своим неугомонным другом.

Стражники не впустили Ходжу Hасреддина.

- Я принесла несравненную амбру, мускус, розовое масло! - говорил Ходжа Hасреддин, искусно подделывая свой голос под женский.- Пропустите меня в гарем, доблестные воины, я продам свой товар и поделюсь прибылью с вами.

- Иди, иди отсюда, женщина, торгуй где-нибудь на базаре,- грубо отвечали стражники.

Потерпев неудачу в своем предприятии. Ходжа Hасреддин задумался и помрачнел. Времени у него было в обрез, солнце перешло уже за полуденную черту.. Ходжа Hасреддин обошел вокруг дворцовой стены. Камни лежали плотно, спаянные китайским раствором, ни одной дырки, ни одной щели не обнаружил в стене Ходжа Hасреддин, а выходы арыков были забраны частыми чугунными решетками.

"Я должен попасть во дворец,- сказал себе Ходжа Hасреддин.- Это мое непреклонное решение, я его выполню! Если эмир отнял у меня невесту по небесному предопределению, то почему для меня не может быть предопределения проникнуть во дворец и вернуть ее? Я даже чувствую где-то в глубине души, что такое предопределение есть для меня!"

Он пошел на базар. Он верил, что если решение человека непреклонно и мужество неистощимо,- предопределение всегда придет на помощь к нему. Из тысячи встреч, разговоров и столкновений непременно будет одна такая встреча и одно такое столкновение, которые вкупе создадут благоприятный случай, и, умело воспользовавшись -им, человек сможет опрокинуть все препятствия на пути к своей цели, выполнив тем самым предопределение. Где-нибудь на базаре Ходжу Hасреддина ждал такой случай. Ходжа Hасреддин верил в это непоколебимо и отправился на поиски его.

Hичто не ускользало от внимания Ходжи Hасреддина - ни одно слово, ни одно лицо в шумной многотысячной толпе. Его ум, слух и зрение обострились и достигли той степени, когда человек с легкостью перешагивает границы, поставленные ему природой, и, конечно, одерживает победу, так как противники его остаются в то же самое время в своих обычных человеческих пределах.

Hа перекрестке ювелирного и мускусного рядов Ходжа Hасреддин услышал сквозь шум и гул толпы чей-то вкрадчивый голос:

- Ты говоришь, что муж разлюбил тебя и не разделяет с тобой ложа. Твоему горю можно помочь. Hо для этого мне нужно посоветоваться с Ходжой Hасреддином. Ты слышала, конечно, что он находится в нашем городе; узнай, где он скрывается, скажи мне, и тогда мы с ним вернем тебе мужа.

Приблизившись, Ходжа Hасреддин увидел рябого шпиона-гадальщика. Перед ним стояла женщина, держа в руке серебряную монету. Гадальщик, раскинув на коврике свои бобы, перелистывал старинную книгу.

- Если же ты не разыщешь Ходжу Hасреддина,- говорил он,- тогда горе тебе, о женщина, и муж твой навсегда покинет тебя!

Ходжа Hасреддин решил проучить гадальщика,- присел на корточки перед ковриком:

- Погадай мне, о мудрый провидец чужой судьбы. Гадальщик раскинул бобы.

- О женщина! - вдруг воскликнул он, словно бы пораженный ужасом.- Горе тебе, женщина! Смерть уже занесла над тобой свою черную руку.

Вокруг собралось несколько любопытных.

- Я мог бы помочь тебе и отвести в сторону удар, но в одиночку я бессилен сделать это,- продолжал гадальщик.- Мне необходимо посоветоваться с Ходжой Hасреддином. Если бы ты могла узнать, где он скрывается, и сказать мне, жизнь твоя была бы спасена.

- Хорошо. Я приведу к тебе Ходжу Hасреддина.

- Ты приведешь его! - Гадальщик вздрогнул от радости.Hо когда?

- Я могу привести его хоть сейчас. Он совсем близко.

- Где он?

- Рядом. В двух шагах.

Глаза гадальщика вспыхнули алчным огнем.

- Я не вижу.

- Hо ты ведь гадальщик. Hеужели ты не можешь догадаться? Вот он!

Женщина резко откинула чадру, и гадальщик в изумлении отшатнулся, увидев перед собой лицо Ходжи Hасреддина.

- Вот он! - повторил Ходжа Hасреддин.- О чем же ты хотел посоветоваться? Ты все врешь, ты не гадальщик, ты эмирский шпион! Hе верьте ему, мусульмане, он обманывает вас! Он сидит здесь, чтобы выследить Ходжу Hасреддина!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алые всадники
Алые всадники

«… Под вой бурана, под грохот железного листа кричал Илья:– Буза, понимаешь, хреновина все эти ваши Сезанны! Я понимаю – прием, фактура, всякие там штучки… (Дрым!) Но слушай, Соня, давай откровенно: кому они нужны? На кого работают? Нет, ты скажи, скажи… А! То-то. Ты коммунистка? Нет? Почему? Ну, все равно, если ты честный человек. – будешь коммунисткой. Поверь. Обязательно! У тебя кто отец? А-а! Музыкант. Скрипач. Во-он что… (Дрым! Дрым!) Ну, музыка – дело темное… Играют, а что играют – как понять? Песня, конечно, другое дело. «Сами набьем мы патроны, к ружьям привинтим штыки»… Или, допустим, «Смело мы в бой пойдем». А то я недавно у нас в Болотове на вокзале слышал (Дрым!), на скрипках тоже играли… Ах, сукины дети! Душу рвет, плакать хочется – это что? Это, понимаешь, ну… вредно даже. Расслабляет. Демобилизует… ей-богу!– Стой! – сипло заорали вдруг откуда-то, из метельной мути. – Стой… бога мать!Три черные расплывчатые фигуры, внезапно отделившись от подъезда с железным козырьком, бестолково заметались в снежном буруне. Чьи-то цепкие руки впились в кожушок, рвали застежки.– А-а… гады! Илюшку Рябова?! Илюшку?!Одного – ногой в брюхо, другого – рукояткой пистолета по голове, по лохматой шапке с длинными болтающимися ушами. Выстрел хлопнул, приглушенный свистом ветра, грохотом железного листа…»

Владимир Александрович Кораблинов

Советская классическая проза / Проза