Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны

Так Николай Малов невольно осуществил мечту своего детства: принял нахимовское училище вместе с его беспокойными питомцами, у каждого из которых была своя мечта — уйти поскорее в большие моря. Училище, как и весь флот, как и вся страна, переживало лихие времена — 90-е годы, годы костоломных, бездумных ельцинских «реформ». Но именно в эти немилосердные годы Малов, что называется, пробил у московского начальства для юных моряков дорогу в большие моря. Нахимовцев стали брать в заграничные походы. Сначала была Финляндия, потом Дания, Голландия… И вот уже исторические бастионы острова Корфу, Париж… Ничего подобного за всю более чем полувековую историю училища не было. А тут — поход в Америку, на празднование 50-летия Победы в Пёрл-Харбор. Репортеры снимали нахимовцев, которые стояли рядом с Президентом США.

Чиновники косились, шипели, что «загранка» для нахимовцев не положена, а ребята в белых форменках с гордостью носили жетоны настоящих моряков — «За дальний поход», не подозревая, чего стоило их начальнику это новшество.

Мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, восхищенный бравым видом «питонов», решил открыть второе нахимовское училище — в Кронштадте (морской кадетский корпус). Но дело вовсе не в том, как красиво печатают шаг нахимовцы, когда маршируют по Красной или по Дворцовой площадям. Просто Николай Малов, помимо всего прочего, спасал сирот, спасал детей…

— Когда я принял училище, у нас было восемь круглых сирот. Перестройка и все ее последствия осиротили множество детей. Страшно сказать, что в 90-е годы их было вчетверо больше, чем после окончания Великой Отечественной войны, — два миллиона! Разумеется, я не мог превратить нахимовское училище в сиротский дом, но тем не менее, если мальчишки, оставшиеся без родителей, приходили к нам, мы делали все возможное, чтобы они нашли в стенах Меншикова дворца вторую семью. Скажем, так, при поступлении давали им фору и в физическом развитии, и в школьных знаниях. Они потом, как правило, наверстывали и то, и другое. Когда я покидал училище, в наших ротах обучались восемьдесят восемь круглых сирот. Рота, разумеется, родной семьи не заменит, но спасет от злых людей, от наркомании и прочих зол, которые подстерегают беспризорных ребят на улице.

В 2002 году Николаю Малову вручили знак старейшего на планете рыцарского ордена — Константина Великого. Церемония посвящения проходила в Москве. На золотые погоны лег бело-красный орденский плащ… Сегодня контр-адмирал запаса Николай Малов возглавляет петербургский филиал Военно-страховой компании. Он страхует своих былых товарищей по оружию. Когда он выходил в моря, его никто не страховал. Потому что рыцари воюют без страховки.

КОМАНДИР УХОДИТ ПОСЛЕДНИМ…

Такого в океане еще не было- Тонул атомный подводный ракетоносец. Тонул медленно и мучительно. На его борту были четыре трупа и один живой человек. Трупы лежали в отсеках. Живой — стоял на мостике и смотрел, как неотвратимо уходит под воду широкий и округлый нос атомарины. Это был командир.

Ни одному кораблю в мире не пришлось столкнуться с тем, что выпало на долю атомной подводной лодке К-219, ибо в мире не было более опасного корабля, чем тот, которым командовал капитан 2-го ранга Игорь Британов. Это был престранный гибрид ракетодрома и подводной лодки (как, впрочем, и все другие корабли подобного проекта), начиненный торпедами и ракетами, ядерными реакторами и атомными боеголовками. Помимо нескольких центнеров прессованного тротила и оружейного плутония, а также урановых стержней, то есть веществ взрывающихся и радиирующих, он нес в себе тонны серной и азотной кислот, тонны жутчайшего по своей едкой силе окислителя ракетного топлива — гептила Все, что было создано человеческой цивилизацией для устройства конца света, все это было плотно втиснуто, вбито в отсеки и закачано в баки, перевито трубопроводами высокого давления, кабелями мощных электротоков, магистралями перегретого пара да еще помещено с доброй сотней людей под многотонный пресс океана.